Лавандовая лента

– Вероятно, фута четыре.

– А что рыбак будет с ней делать? Это безопасно – находиться рядом с акулой?

– Это опасно для акулы. Она станет ужином.

Эдриэнн уставилась на огромное мясистое чудовище с широкой пастью.

– А они съедобны?

Уилл улыбнулся ей.

– Да. Очень даже хороши. Особенно для детей.

Ее внимание переключилось с серого монстра на Уилла.

– Почему для детей?

– Нет костей. Знаете, люди всегда боятся давать детям рыбу из-за костей. А у акул их нет. И никакой опасности подавиться.

Она очень долго изучала его лицо. Постепенно возбуждение, только что охватившее всех, утихло. Эдриэнн представила себе Уилла в роли отца, берущего с собой в лодку сына или дочь и учащего их отличать съедобную рыбу от несъедобной, которую нужно выбрасывать за борт. Она легко могла представить себе его в этом амплуа. Папа. Это очень ему подходило.

И тут – прямо в этот момент – она отступила. И эмоционально, и физически. Эдриэнн сделала шаг назад, скользнув босыми ногами по гладкому мокрому дереву.

Уилл нахмурился.

– Вы в порядке?

– Да, – солгала она. – Просто устала. Знаете, как Золушка в полночь.

Ее босоножки все еще болтались у него в руках, и Уилл понимающе предложил:

– Пойдемте. Я отвезу вас домой.

К ее дому они ехали в полной тишине, нарушаемой лишь урчанием мотора. Это было не странное или вынужденное молчание, а спокойное и дружеское, пусть даже Эдриэнн чуть не испортила вечер, думая о вещах, о которых ей думать не следовало. Например, о том, как человек, которого она едва знала, станет отличным отцом загорелых темноволосых детей со сверкающими зелеными глазами.

Уилл поднялся с ней по ступенькам на крыльцо, и она достала древний ключ, чтобы открыть дверь.

– Вам нравится ходить босиком, да?

Она нахмурилась.

– Что?

И тут она заметила босоножки, висящие у него на пальце.

– Ой!

Когда она потянулась за ними, он поднял руку, поддразнивая ее.

Эдриэнн склонила голову набок.

– Мы слишком старые для таких игр, мистер Брайант.

Его зеленые глаза потемнели в мягком свете фонаря, висевшего на крыльце.

– И слишком молодые, чтобы быть такими серьезными.

Он спрятал босоножки за спину, так что Эдриэнн пришлось бы обнять его, чтобы достать их.

Она закусила нижнюю губу, пряча улыбку, и вздернула подбородок.

– К вашему сведению, я действительно люблю ходить босиком.

– А что еще?

Он придвинулся к ней на миллиметр, но это едва заметное движение показалось ей монументальным. Он буквально заполнил собой все пространство вокруг.

Ей следовало бы отступить, но она твердо стояла на своей позиции.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Его губы опасно приблизились к ее губам.

– Что еще вы любите, Эдриэнн?

Эти негромкие слова были произнесены так близко, что ее пульс участился.

И в этот ослепительный момент все, чего она хотела от мужчины, от партнера, словно вырвалось на волю.

– Я… я…

Ее никогда не спрашивали об этом. Она даже стеснялась думать об этом. Она отступила на шаг и прижалась спиной к входной двери. Она чувствовала себя обнаженной, но при этом совершенно не стыдилась, обнаружив, что у нее на самом деле есть ответ на этот вопрос.

Эдриэнн моргнула, мысленно ища правду, спрятанную в его словах. У нее есть право хотеть. У нее есть право желать. Ее глаза встретились с глазами Уилла. Но что-то изменилось в его взгляде. Жгучее желание исчезло, и его место заняло выражение сознания своей ответственности и покровительства.

Он поставил ее обувь на перила, провел пальцами по своим темным волосам и вздохнул. Несколько долгих секунд он смотрел на нее, и мягкая и, если она не ошибалась, виноватая улыбка появилась на его красивых губах. Но он при этом, если она правильно поняла его, создавал дистанцию, просто необходимую. Уилл расправил плечи и шагнул к ней. Теплые ладони сжали ее плечи, и он склонил голову так, что их лица соприкоснулись. Он прижался щекой к ее щеке и прошептал:

– Спокойной ночи, Золушка.

Он легко поцеловал ее в ухо и отступил назад. Она была ошеломлена и радовалась тому, что опиралась на прочную дверь из красного дерева. Чем бы это ни было, что бы ни произошло между ними, все пропало. Она должна была быть благодарна за то, что он оказался таким джентльменом. Но маленькая частичка ее души хотела, чтобы он повел себя иначе.

Глава 10