Лавандовая лента

Но хотя Уилл был согласен с ним, он не был уверен, что когда-нибудь примирится с этой историей. Его родители бросили его. И не однажды, а дважды. Они предпочли людей, которых даже не знали, собственной семье. Это было непростительно. Кроме того, если бы это отравляло ему жизнь, он наверняка знал бы об этом.

Спустя два часа после того, как Попс ушел спать, он сел в свое любимое кожаное кресло в библиотеке, окруженный не только теми книгами, которые он любил, но целым миром, с которым никогда не сталкивался. Он потянулся и взял со стола стопку писем.

Июль 1944

Дорогая Грейси,

вчера я встретил героя. В тот момент я не знал, что он герой, но я сижу сейчас здесь лишь потому, что прошлой ночью он сделал выбор. Его звали Сэмюэль. Думаю, что он был из Мичигана. Его роту сбросили рядом с нами в зону, удерживаемую немцами.

Большинство из парней сумели выбраться оттуда, но двое не смогли. С наших позиций мы прикрывали их. Пригибаясь к земле, Сэмюэль добежал до нашего с Русти окопа. Мы праздновали, потому что Русти узнал, что у него родился сын. Мы разговаривали во время боя. Сэмюэль был снайпером. Он мог попасть немцу прямо в голову с сотни ярдов, почти не целясь. Немцы отошли, и мы решили, что сражение закончено, пока не обнаружили, что они обошли нас с флангов. Повсюду летали пули и гранаты, и нам потребовалась минута, чтобы перегруппироваться и понять, куда стрелять. И тут мы увидели это. Граната упала прямо в наш окоп. Я встретился глазами с Сэмюэлем сразу перед тем, как он прыгнул. Я не могу описать весь ужас того, что произошло. Могу лишь сказать, что я жив. И Русти тоже. А их командир пишет письмо жене и родителям Сэмюэля.

Какой высокий дух живет в человеке, если он готов отдать свою жизнь за людей, которых только что встретил? Я считаю себя недостойным стоять в одном ряду с такими людьми. Я могу лишь молиться о том, чтобы их не подвести.

Я дал обещание тем, кто служит со мной. Я никогда их не забуду. Я не забуду их подвиги. Я буду рассказывать о них своим детям и внукам. Я буду рассказывать об их героизме, и из-за этого они будут жить всегда. Что еще я мог дать им?

Уильям

Уилл медленно отложил письмо в сторону. Его обуревали эмоции. То, что он узнал о жертве человека, которому обязан жизнью, болью сковало его сердце. Но еще больше его мучило, что дед не смог исполнить обещание, данное себе и своим соратникам, и виной тому его, Уилла, упрямство и узколобость.

– Прости меня, Попс, – пробормотал он в тишине. – Такого больше не повторится.

Уилл оставался в холодной библиотеке, где на столе горела лишь одна лампа. И он читал до тех пор, пока глаза не начали слипаться. К трем часам ночи глаза заболели и опухли, так что он больше не мог фокусировать взгляд на странице. Он прочитал все письма. Некоторые даже по два раза. Потом выключил лампу, погрузив комнату в темноту, и поднялся по лестнице.

Все это время он жил с человеком, которого знал лишь наполовину. Тихо идя по коридору, он замедлил шаг у закрытой двери комнаты Попса. Он мог слышать его дыхание. Уилл прижал ладонь к двери.

Безусловно, дед всегда был героем в глазах Уилла, как любой дед для внука. Но Попс был героем своей страны. И настало время Уиллу доказать свою благодарность.