Лавандовое утро

Джоселин и Люк повернулись к задней двери, там стоял мужчина, скорее всего Рамзи. Он был немного ниже ростом, чем Люк, и пошире в плечах, но волосы у него были темные, глаза зеленые, а нос почти той же формы, что и у Люка. Что и говорить, они оба были очень красивы.

Джоселин перевела взгляд с Рамзи на Люка и увидела, что он наклонился над ней с мокрым полотенцем в руках. Она мгновенно отступила.

— Он вылил на меня горчицу, — пожаловалась она, глядя на Рамзи.

Рамзи угрожающе посмотрел на Люка.

Люк поднял руки вверх.

— Несчастный случай, клянусь. Она твоя. — И все так же с поднятыми руками вышел из комнаты, Джос услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

— Вы в порядке? — спросил Рамзи.

— Да. Все нормально. Но я выгляжу ужасно, а хотела выглядеть как нельзя лучше…

— Вы выглядите прекрасно! — с энтузиазмом воскликнул Рамзи, и она не могла не улыбнуться в ответ.

— Вы очень добры.

— Нет. Это правда. Пройдемте в дом. Там все готово. Вы проголодались?

— Ужасно.

Он направился к двери и, распахнув ее, пропустил Джос вперед.

— Простите моего кузена. Люк… — Он пожал плечами, словно не находил слов, чтобы описать его.

— Да ладно… — сказала Джоселин. — У всех нас есть родственники.

— К сожалению, у меня их больше, чем хотелось бы.

Когда они вышли из дома, она увидела, как Люк спешит куда-то на своем побитом грузовичке. Мисс Эди никогда не пожелала бы для нее такого мужчину, как Люк Коннор. Зато он был из тех мужчин, которых обожала ее милая, элегантная, образованная мать. Гэри Минтон сделал все, что мог, чтобы ее семья приняла его. Но после того как мать умерла, он вернулся к прежней жизни. Кожа. Виски. И мчащийся, сверкающий хромом «харлей».

— Все хорошо? — спросил Рамзи. — Люк очень расстроил вас?

— О нет, — улыбнулась Джоселин, возвращаясь к настоящему. — Позвольте мне переодеться, я вернусь через минуту, и все будет отлично.

— Сегодня любое ваше желание для меня закон, — картинно кланяясь, заявил Рамзи.

— Тогда, сэр, проводите меня в свой замок, чтобы я могла приготовиться к встрече.

Рамзи улыбнулся, подал ей руку, и они вместе пошли к центральной двери Эдилин-Мэнор.

Глава 4

— О, как красиво! — воскликнула Джоселин, увидев то, что приготовил Рамзи.

Он приложил массу усилий, чтобы устроить этот обед, и она не могла не оценить их. На полу холла лежало старое лоскутное одеяло, а с обеих сторон две огромные подушки. На обед была тончайшая паста под соусом из помидоров и базилика, хлеб и большое блюдо с салатом.

— Эти овощи от матушки Сары? — спросила Джос.

— Конечно. Если бы я купил помидоры не у нее, я думаю, она выставила бы у моего офиса пикет.

На импровизированном столе красовался лиможский фарфор, с тем самым рисунком, который больше всего любила Джоселин, а бокалы, относящиеся к лучшим образцам XVIII века, были явно из Уильямсберга.

Рамзи расположился на подушке напротив Джос и в зыбком свете свечей казался даже красивее, чем в первый момент. И честно говоря, его абсолютное совершенство заставляло ее немножко нервничать.

— Почему в доме так мало мебели? — поинтересовалась Джос. — Не хочу показаться жадной, но это выглядит странно, ведь в доме за все время его существования жили представители стольких поколений, и так мало мебели осталось… Если не ошибаюсь, отсюда вывезено несколько ящиков викторианских безделушек?

— К слову, о Бертране, — заметил Рамзи. Он доел макароны и не спеша потягивал белое вино. — Мой дед всегда ворчал, упоминая имя Бертрана. Я думаю, у него были проблемы с лошадьми.

— У вашего деда? — спросила Джос.

Рамзи взглянул на нее и понял, что она шутит.

— Извините. Это все мое чувство юмора, — улыбнулась она. — Значит, у Бертрана была страсть к скачкам?

— В некотором роде. По крайней мере я так думаю. Я никогда не был знаком с мисс Эди, но меня всегда удивляло, что она позволила ему продать большую часть всего того, что было в доме. Я помню, как огромный грузовик останавливался около дома, я тогда был еще мальчишкой.

— Он мог проезжать через эти узкие ворота?

— Какой у вас острый глаз! Нет, нет, грузовик останавливался у колонн.

Рамзи поднес бокал к губам, глотнул, затем поднялся и начал убирать блюдо с остатками пасты и салата. Когда Джос приподнялась, намереваясь помочь ему, он жестом остановил ее. Она подождала, пока Рамзи отнесет грязную посуду на кухню и принесет фондю.

— Моя сестра заверила меня, что эта штуковина подходит для мягкого шоколада. Она сказала, что они зачали ребенка в тот вечер, когда купили ее. — Он посмотрел на Джос. — О, извините, эта история не для первого свидания.

— Вы прощены, — сказала она, — но только если расскажете мне о грузовике.

— О да. Они вынуждены были припарковать его на дороге, а грузовичок поменьше подвозил к ним мебель из дома. Это было в субботу, и дети не давали покоя грузчикам. Мы залезали в грузовик, пробирались в дом, даже умудрялись прятаться внутри мебели, которую они выносили из дома. Мы так докучали им, что они готовы были бросить нас в пруд.

— А что же говорили ваши родители?