Лавка дядюшки Лика

А еще сказал мне по дороге дядюшка Лик, пан Малаш не из тех, кто станет продолжать наше дело, а как раз подопечный тех наших коллег, о которых он рассказал мне некогда. Их работа была не менее важной, они помогали таким, как пан Малаш, выдерживать все тяготы, выпавшие на их долю, и нам иногда будет необходимо выполнять часть их работы, в случае, если жизненные пути их подопечных как-то будут пересекаться с жизненными путями продолжателей. И теперь вспомнив эти слова, я с нескрываемым интересом всматривался в лицо пани Фламы, пытаясь угадать в нем то, что делало ее одной из избранных, но вряд ли это было возможно сделать, все решалось на каком-то ином уровне, нам неведомом.

Тем временем пан Малаш немного успокоился и пришел в себя. Он держал руку пани Фламы в своей руке и с благодарностью слушал дядюшку Лика, который, закурив очередную сигариллу, давал ему последние наставления. «Пани Флама согласилась вас прописать к себе, что, к сожалению, необходимо тут – сказал он, выпустил клуб вкусного дыма с запахом корицы, и добавил – А теперь отдавайте ключ и выпьем за вас! У нас есть еще немного времени, так что насладимся этим божественным напитком и выкурим по сигарилле».

Только мы опорожнили пузатые бокалы и закурили, как вдалеке послышался знакомый нам уже лай двух собак, а еще через минуту у калитки остановилась машина и раздался звук клаксона. «Ну, что ж, – сказал дядюшка Лик вставая, – вскоре вам, пан Малаш, привезут все ваши нехитрые пожитки, а теперь мы попрощаемся до следующей встречи». Пан Малаш и пани Флама вышли нас проводить до калитки, там хозяйка обняла дядюшку Лика и меня, а ее счастливый спутник крепко пожал нам руки, не проронив ни слова. Только в глазах его читалась та самая благодарность, слов для которой не будет придумано никогда.

Минут через сорок мы вышли из машины у той же станции метро, куда приехали утром. Дядюшка Лик протянул ключ от бойлерной водителю, лицо которого по-прежнему не выражало ничего кроме недовольства, дал последние поручения, заплатил ровно вдвое больше того, о чем договаривались, и тот уехал. «Ну, что ж, сеньор Конти, – сказал дядюшка Лик, обняв меня за плечо, – Мы же не можем упустить такой шанс, и не проверить сон хозяина юрты. Давайте-ка поедем в центр, тем более, что одна из станций этой линии как раз имеет выход на бульвары. А там посмотрим».

Я с радостью согласился и уже через двадцать минут мы выходили на станции «Тургеневская» у каких-то павильонов, где за столиками сидели люди, пили пиво и закусывали незамысловатой пищей. Мы огляделись и вдруг я увидел над крышами домов, что стояли напротив, через дорогу, вершину колокольни, окрашенную в темно-розовый цвет. Показав на нее рукой, я только было собрался поделиться своей находкой с дядюшкой Ликом, как тот сказал: «Вижу, вижу, сеньор Конти, а вы вон туда посмотрите», и указал на противоположную сторону улицы, только чуть левее. Там, сразу за квадратным желтым зданием другого входа на станцию метро, на высоком изящном круглом постаменте стояла внушительных размеров бронзовая фигура человека с глубоко задумчивым лицом.

«А вот и наш памятник – сказал дядюшка Лик, – так что попали мы с первой же попытки туда, куда и нужно было. Будь я сторонником одной из распространенных умозрительных теорий, я бы многозначительно заметил что-нибудь про прямую линию, по которой пролегает наш сегодняшний маршрут, но поскольку мы вскоре в очередной раз совершим переброску во времени, то я, пожалуй, не стану этого делать». Дядюшка Лик рассмеялся своим словам, я его поддержал, но он как-то странно при этом посмотрел на меня, зачем-то сказав «вечер только начинается», потом взял под руку, мы перешли дорогу и двинулись по правому тротуару вдоль тенистого бульвара, начинавшегося сразу за памятником.

Идти далеко не пришлось. Вскоре мы свернули в переулок и сразу же увидели чуть вдалеке по правую руку желтое здание с необычным куполом, чем-то напоминавшим постамент только что увиденного нами памятника. Время близилось к семи вечера, храм был открыт и вход в него, как и говорил хозяин юрты, был сразу же за невзрачной калиткой. Мы вошли в маленький притвор храма, поднявшись на две ступеньки перед дверью. Мельком взглянув на икону, висевшую на левой стене притвора, я повернулся, чтобы зайти в церковную залу и нечаянно толкнул кого-то плечом. Еще не видя, кто же это, я сказал «простите, пожалуйста», повернулся и встретился взглядом с глазами поразительной красоты и тишины.