Лавка красоты "Маргаритки"

Сделала шаг к дому, но только шаг мне сделать и дали. Ящики оказались на земле, а на мою руку опустилась сильная ладонь.

– Крис, не уходи, нам нужно поговорить.

– Не нужно, – пытаюсь вырвать руку, а когда это не выходит, просто перестаю сопротивляться. Рано или поздно ему надоест играть в благородного рыцаря. Всегда надоедало, сегодняшний день не станет исключением.

– Крис… – говорит так, что сердце прошибает болью, но я не поддаюсь. Молчу.

– Мил человек, – напоминает о себе дядя Росм, а с ним и яростно шипящая Ласка, – Шёл бы ты отселева. Пока палкой по хребтине не схлопотал.

– Смотрю, колотить палками – это у вас семейное? – слабая попытка пошутить не увенчалась успехом. Хотя, как посмотреть – взгляд я на него всё же поднимаю. И пропадаю.

Джек выглядит… Помятым. Да что там помятым – пожёванным. И жевал его дракон, не иначе. Взлохмаченные волосы, кое-как заправленная рубаха, посеревшее лицо, чёрные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Ко всему этому налитый синевой ушиб на правой щеке.

Хочется спросить, что с ним такого особенного произошло, но вовремя себя останавливаю и повторяю с нажимом:

– Уходи, Джек, разговаривать с тобой я не буду.

В подтверждение моих слов Ласка шипит громче и рычит к тому же, предупреждая о том, что терпение у неё отнюдь не безграничное.

– Крис, – вновь роняет он, и пока не успела вновь выгнать его, говорит быстро, – Не было никакой помолвки. Я расторг все соглашения с семьёй бывшей невесты.

Сердце, глупое сердце замирает, а потом несётся с бешеной скоростью навстречу высоченной стене, о которую я суждена буду разбиться.

– Мне не нужно… – начинаю, но меня перебивают, хватают за плечи несмотря на то, что Ласка готовится вцепиться ему в ногу.

– Это нужно мне! – Встряхивает меня, словно куклу, заставляя посмотреть на него. – Я должен рассказать тебе всю правду. Должен был ещё в тот вечер, но Олеана опередила меня.

Последнее он произносить с нескрываемой злость – с той, что тяжело подделать и сыграть на публику.

Смотрю в его глаза, смотрю и не могу отвести взгляд, и он смотрит, словно насмотреться не может. Я не хочу верить ему. Не хочу и не буду, но душа кричит о том, что я должна хотя бы его выслушать. Просто выслушать, это ведь не так уж и сложно. Но…

– Не надо, Джек, – шепчу, вмиг пересохшими губами. – Не надо. Я не переживу очередного вранья и предательства. Это… очень больно.

Вот, я это сказала. Я признала. Открыла перед ним душу. Зачем? Можно было бы выпроводить его и закрыть эту дверь раз и навсегда.

– Обещаниям ты не поверишь, – разумно признаёт он. – Но позволь мне всё рассказать, а потом я уйду… если ты захочешь.

Последнее добавляет тихо, так что я лишь догадываюсь и произнесённых словах. И признаю его правоту. Собираюсь с силами, киваю, но тут в наш разговор вклинивается дядя:

– Пусть Ласка с тобой будет, уж она тебя в обиду не даст.

Он не пытается отговорить меня от глупого шага, за что я безмерно ему благодарна. Как и тому, что Ласка, услышав своё имя, тут же подходит ближе и встаёт между мной и Джеком. Всем своим видом давая понять – будет защищать меня до последней капли крови.

Надеюсь, этого не потребуется.

Джек не противится, и я приглашаю его в дом. Наверное, человек его положения никогда не бывал в таких халупах, но мне не стыдно. Это мой дом, тот, где я выросла, где встречала рассветы и рассматривала в низенькие окна хороводы звёзд. Где мечтала о большем и ждала светлого будущего.

– Садись, – киваю на кое-как сколоченный табурет. На самом деле, у нас есть вполне себе добротная лавка и стул в горнице, но я намеренно ничего из этого ему не предлагаю. Не хочу. Ласка одобрительно косит зелёными глазищами, а я замираю у печки, прислонившись к ней плечом.

– Не сядешь? – миролюбиво интересуется Джек и я отрицательно качаю головой. Он не настаивает и сразу приступает к самой сути.

– Я уже рассказывал тебе и о проклятье, полученному по глупости, и о скитаниях от одного целителя к другому. Вот где-то между этим всем и появилась Алисиниья. Дочь пасла с чьей страной королю так необходим был союз. Я не очень-то рассчитывал на счастливую жизнь, я, честно говоря, и не думал, что жизнь эта будет длиться сколь-нибудь долго, но титул, род… У меня были обязательства, которые никто не отменял, даже впившееся в меня намертво проклятье.

Он замолчал ненадолго, сжал пальцами переносицу, будто борясь с усталостью. И продолжил: