Лавка красоты "Маргаритки"

– Всё, хватит! – хлопает родственник по ногам ладонями, от чего дремавшая Ласка едва ли не подскакивает на месте. Недовольно выгибает мохнатую спину, фырчит, но через мгновение соглашается с заявлением дяди Росма.

Самым наглым образом с меня стягивают одеяло, мурчащая же предательница недвусмысленно бодает в бок и мурзится, не скупясь выражая недовольство. Дядя от неё не отстаёт – вытаскивает из сундука моё платье (и когда только успел мои вещи разобрать?), пристально рассматривает его со всех сторон, будто прикидывает, подойдёт ли наряд под выдуманное им мероприятие. И удовлетворённо кивает.

Из кровати меня всё же вытряхивают, несмотря на вялые протесты. Потом заставляют надеть платье, причесаться. А когда я выполнила всё, что приказали, и вознамерилась вернуться в кровать, вывели на улицу, где в упряжке нас уже ждёт старая Кроха, и поверх телеги нагружены ящики с овощами и фруктами.

– А ты что думала? – заметив моё удивление привычно ворчит дядя, только теперь за этим ворчанием я вижу куда больше. – Нечего тунеядством страдать, я один всё это не продам. Что за молодёжь пошла? Совсем стариков не жалеет.

Вот так, под его брюзжание мы и отъезжаем от двора. Правда, Ласка увязывается с нами. На правах хозяйки садиться между мной и дядей Росмом. И свысока осматривает всех, кто попадается нам на пути.

А горожан много. И все они смотрят на меня странно, будто привидение увидели. Но только примостившись у Башни Удачи я понимаю причину столь ярого интереса:

– Вот, Криска приехала проведать меня, старика. Помочь с урожаем. Он в этом году вышел на славу. А всё благодаря ей!

И так красноречиво он расхваливает меня, что я уже и сама верю всему сказанному. Сначала неуверенно, а потом всё смелее растягиваю губы в улыбке, набираю полные сумки то помидор, то кабачков, то огурцов, привычно расхваливаю что овощи, что фрукты. И в груди будто невидимый камень крошится и испаряется, оставляя лишь горький осадок в самом дальнем уголке души.

Сколько лет я мечтала сбежать от всего этого? А сейчас поняла… Я вернулась домой.

День пролетает незаметно. К тому времени, когда ящики опустели, и довольные покупатели медленно расходятся по домам, я чувствую себя уставшей. Уставшей, но счастливой.

И только мы собрались уезжать, даже всё на телегу погрузили, как со стороны раздаётся дребезжащий голос:

– Кристианочка, милая, это ты? – госпожа Ворчикои. Она спешит к нам, неприлично высоко задирая пышную юбку ярко-розового платья с рюшами. Впрочем, как такового платья было на порядок меньше, чем рюш.

Я действительно рада её видеть. Улыбаюсь и делаю шаг вперёд.

– Здравствуйте!

– Здравствуй, моя дорогая! Я так рада, что ты приехала. Я без тебя едва не пропала! Представь только, наш криворукий шаи Клихто не может банальной мази сделать от морщин. Самой обычной! Выручай, милая, выручай, я без тебя никак!

Улыбка медленно сползает с лица и из глубины души поднимает голову успокоившаяся было точка и обида. Я отступаю, медленно качаю головой и бросаю тихо:

– Простите, я не могу.

Она говорит что-то, явно возмущаясь, но я не слышу. Взбираюсь на телегу, сажусь на одну из перевёрнутых коробок и отворачиваюсь.

Мази, настои и крем… Мешочки с травами, сборы и лосьоны… Я сбежала от всего этого. Хотя, я не от этого сбежала, но…

Дядя уходит успокаивать разбушевавшуюся госпожу Ворчикои, а я сижу. Молчу. До дома мы добираемся в полной тишине. Даже Ласка не делает никаких попыток подойти ко мне – молча сидит рядом с дядей. Лишь искоса посматривает на меня.

У дома я слезаю первой, подхватываю ящики и боком открываю калитку. К покосившемуся плетню подходит соседка Лотка. Провожает меня пристальным взглядом и бросает в самую спину:

– Явилась. Что, столица не по зубам оказалась?

Замираю, но не оборачиваюсь. Стою так, не зная, как лучше поступить. Сил на то, чтобы ответить что-то колкое, у меня нет. На выручку приходит дядя.

– Молчала б ты, Лотка, – но ему договорить не дали. Его перебил голос, тот, который я меньше всего ждала услышать:

– С чего вы взяли, что не по зубам? У Крис в столице своя Лавка красоты, весьма пользующаяся популярностью и клиенты из высшего света.

Джек… Что он здесь делает?!

С большим трудом удерживаю ящики, а в следующее мгновение мужчина подходит ближе и мягко, но настойчиво забирает их у меня из рук.

Я молчу. Только смотрю себе под ноги.

Соседка, явно недовольная своим провалом, с непрекращающимся ворчанием уходит к своему дому. И мы остаёмся втроём, точнее вчетвером – списывать со счетов разъярённую Ласку не стоит.

– Ты ещё кто? – со всей возможной злостью бросает дядя. Только делает он это тихо, чтобы ещё кто из соседей не заприметил бы намечающегося скандала.

– Я тот, кто должен попросить у неё прощения, – голос Джека тоже глух. И ещё он пропитан болью, но боли я этой больше не верю, слишком часто попадалась в расставленные сети.

– Ты ничего не должен, – произношу, не поднимая головы. Видеть его невозможно, а так, когда он в очередной раз исчезнет, можно будет соврать самой себе, что присутствие его мне лишь почудилось. – Я освобождаю тебя от выдуманных обязательств.