Разделение ассоциации на объединенную и национальную Лавкрафт горячо поддерживал и к их примирению вовсе не стремился. Его отношение к НАЛП как было, так и осталось презрительным: он называл ее (и небезосновательно) пристанищем стариков, почивающих на своих лаврах и вспоминающих о былой юности, когда они, печатники, издатели и политики-любители, старались добиться мимолетной и бессмысленной власти в незначительной области. В эссе «Аутопсия объединения» (опубликованном в «Озерном ветре» (
«С нежностью упомянув “маленького мальчика с печатным станком”, Национальная ассоциация открыто призналась в собственном провале. В этом все ее хваленое величие. Оно связано не с литературой или образованием, а лишь с простеньким достижением в области типографии, с развитием мальчишеских идеалов. Отчасти, конечно, и это стремление достойно похвалы, но не к такому величию стремится Объединенная ассоциация. Мы бы не променяли наши литературные традиции на рекорды в объемах печати».
Здесь есть несколько любопытных деталей. Во-первых, в юные годы, когда Лавкрафт усердно делал копии
Лавкрафт всегда с готовностью защищал свою ассоциацию от нападок соперников. В «Ответе “Линджереру”» (
Тем не менее, спустя всего несколько месяцев Лавкрафт вступил в НАЛП, оправдываясь тем, что поступил так «во благо всей любительской журналистики». 8 ноября 1917 г. он написал Рейнхарду Кляйнеру:
«По многочисленным и настойчивым просьбам людей, утверждавших, что мое безучастное отношение к НАЛП мешает гармоничному сосуществованию организаций, где-то неделю назад я подал заявку на членство. Правда, как я четко дал понять представителям Национальной ассоциации, числиться у них я буду лишь номинально. Времени и сил мне хватает только на работу в ОАЛП, однако если упоминание моего имени в списках НАЛП хоть как-то поможет, то так тому и быть»[456]
.