Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

Большой интерес вызывает полная история жизни Старцев на нашей планете – и не только благодаря яркому описанию, но и в силу того, что она является примером давнего убеждения Лавкрафта, вера в которое только укрепилась после прочтения «Заката Европы» Шпенглера: все цивилизации неумолимо проходят через взлет и падение. Хотя Старцы значительно превосходят людей, они тоже подвержены силам «упадка», как и другие расы. Исследуя барельефы и по крупицам собирая историю цивилизации Старцев, Дайер и Денфорт находят отчетливые признаки деградации, причем с невероятных высот физических, интеллектуальных и художественных способностей. И из этого нельзя вынести никакое упрощенное наставление: например, нет указаний на то, что Старцы заслуживают порицания за порабощение шогготов, – есть лишь намек на сожаление, мол, стоило крепче держать этих существ в узде и подчинять себе. По-видимому, Лавкрафт считал крах их цивилизации неизбежным последствием сложных исторических факторов.

Старцы не просто создали всю жизнь на Земле, включая людей: «В самых поздних и вырождавшихся скульптурах мы разглядели неуклюжее первобытное млекопитающее, которое иногда служило обитателям Земли едой, а иногда – развлечением, и в этом существе безошибочно просматривались смутные черты обезьяны и человека». Пожалуй, это одно из самых человеконенавистнических высказываний Лавкрафта: по его мнению, деградация человечества дошла до предела. Старцы создали земную жизнь «по ошибке или в шутку», и все же «Природа сыграла злую шутку» с самими Старцами – сначала потому что их истребили шогготы, а затем потому что немногочисленных представителей их расы, случайно доживших до наших дней, оживили, после чего их постигла страшная смерть по вине омерзительных протоплазмических существ, ими же и созданных. Люди же оказываются одурачены дураками, а последней смеется природа.

Что касается мифологии Лавкрафта, в «Хребтах безумия» он открыто заявляет о том, что и так с самого начала было очевидно: большинство «богов» из его пантеона являются внеземными существами, и их последователи (включая авторов оккультных книг, часто упоминаемых Лавкрафтом и другими писателями) ошибались насчет их истинного происхождения. Роберт М. Прайс первым подметил эту «демифологическую» особенность Лавкрафта³⁹, а в более поздних работах говорил, что в «Хребтах безумия» эта модель практически не нарушается, а лишь сильнее подчеркивается. В середине повести есть крайне важный эпизод, когда Дайер наконец-то осознает, что громадный город, по которому он бродил, наверняка построен Старцами: «Они были творцами и поработителями [земной] жизни и прежде всего первыми составителями жестоких древних мифов, пугающие намеки на которые встречаются в „Пнакотических рукописях“ и „Некрономиконе“». Итак, содержание «Некрономикона» сократилось до уровня «мифа». Что касается войн Старцев с грибами с Юггота (из «Шепчущего во тьме») и потомками Ктулху (из «Зова Ктулху»), Лавкрафт не всегда согласовывал подробности их прибытия на Землю со своими более ранними работами. Как я уже говорил, его не волновало достижение педантичной точности в мифологии, а в дальнейших произведениях будут встречаться еще более вопиющие «несоответствия».

Стоит проанализировать и мимоходом брошенное замечание о том, что «Хребты безумия» являются «продолжением» «Повести о приключениях Артура Гордона Пима» Э. По. На мой взгляд, это вовсе не так, поскольку в «Хребтах» нет практически никакой свойственной По загадочности, не считая необъяснимого восклицания «Текели-ли!», а упоминания Пима на протяжении всей повести больше похожи на шутки для посвященных. Да и вообще невозможно с уверенностью утверждать, что творчество По хоть как-то повлияло на «Хребты безумия». Лавкрафту, конечно, очень нравилась «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», в особенности ее таинственная концовка (главные герои плывут по южному полушарию и приближаются к Антарктиде). Возможно, «Хребты безумия» стоит рассматривать как своего рода ироничную фантазию на тему того, что же случилось с героями По, который не дал никаких объяснений. Когда Кларк Эштон Смит узнал о том, что Лавкрафт собирается написать эту повесть, он сказал: «Думаю, написать историю об Антарктике – замечательная идея, несмотря на „Пима“ и другие рассказы»⁴⁰. Как удачно подметил Жюль Зангер, «Хребты безумия» «вовсе не является никаким дополнением [Пима]: скорее, повесть существует как параллельный текст в том же общем пространстве»⁴¹.