Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

«Я сомневаюсь в коммерческом потенциале этих работ, поскольку мой стиль, а также мои принципы отбора материала, как мне кажется, совершенно чужды и даже неприятны современному миру торговли. Я видел кое-какие публикации транспортных компаний, их листовки всегда можно найти в залах ожидания, и могу сказать, что их статьи о путешествиях сильно отличаются от моих как по тону повествования, так и по атмосфере и содержанию. Возможно, если повнимательнее изучить их материалы, я сумел бы сочинить что-нибудь, соответствующее требованиям этих компаний… Однако на деле все, связанное с продвижением на рынке, не так уж просто. Кто-то говорил, что мои статьи подойдут для Christian Science Monitor – с их-то уклоном в тему путешествий, – однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что там пишут про места куда более необычные, чем те, где бываю я»³⁵.

Пожалуй, здесь он прав. Для придания его путевым заметкам «товарного вида» понадобилось бы не только избавиться от архаичного стиля, но и полностью переработать тексты и сместить акценты, приглушив выразительность личных высказываний. А эти рассказы о поездках прекрасны в своем оригинальном виде именно тем, что написал их человек, одновременно являющийся внимательным наблюдателем и обладающий уникальным мнением. Убрать все это из текста ради соответствия требованиям рынка было бы задачей трудной и не менее омерзительной, чем написание низкопробных рассказов.

Примерно в тот период у Лавкрафта появилась еще одна очень интересная работа – в должности продавца билетов в кинотеатре. Роберт Кенни (1902–1983), профессор из Брауновского университета, утверждал, что видел, как вечером (работал он в ночную смену) Лавкрафт отправлялся в центр города и сидел в билетной кассе, а в свободное от посетителей время читал книгу. Эту историю подтверждает Гарри К. Бробст, говоря, что слышал об этой должности от самого Лавкрафта, которому эта работа поначалу даже нравилась, хотя продержался он там недолго. Бробст точно не знает, о каких годах идет речь, но предположительно работа в кинотеатре относится к 1929–1930 годам – самому началу Великой депрессии.

Несмотря на отказы издателей и шаткое положение редакторской работы, в феврале 1932 года Лавкрафт все-таки написал еще один рассказ – «Грезы в ведьмовском доме». На суть истории намекает ее рабочее название – «Грезы Уолтера Джилмена». Итак, Уолтер Джилмен, студент с математического факультета Мискатоникского университета, живет в старом ведьмовском доме в Аркхэме, где занимает странной формы комнату. Ему начинают сниться необычные сны, наполненные неописуемыми видениями, звуками и фигурами. В других, более реалистичных сновидениях является огромная крыса с человеческими руками по имени Бурый Дженкин, фамильяр ведьмы Кеции Мейсон, некогда обитавшей в этом доме. Тем временем на занятиях в университете Джилмен начинает чисто интуитивно понимать тему гиперпространства, то есть четвертого измерения. Вскоре его ночные видения становятся еще более странными, и, по всей видимости, теперь он ходит во сне. Кеция, похоже, хочет поручить Джилмену какое-то страшное задание («Пусть встретится с Черным человеком и дойдет вместе с ним до трона Азатота, что в центре самого Хаоса»). Затем в одном невероятно отчетливом сне Джилмен видит, как он «полулежал на высокой террасе с причудливой балюстрадой, а внизу простирались бескрайние просторы, покрытые необычайными остроконечными горными пиками, балансирующими равнинами, сводами, минаретами, горизонтальными дисками на самых вершинах и бесчисленными видами других безумных форм». Балюстрада эта украшена странными узорами с изображением бочкообразных существ с лучами-конечностями (Старцев из «Хребтов безумия»). Увидев, как эти создания приближаются к нему, Джилмен с криком просыпается. Одну из бочкообразных фигурок, сорванных с балюстрады во сне, он на следующее утро находит в собственной постели.