Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

Под «Летучей мышью» якобы из начала двадцатых, должно быть, имеется в виду немой фильм двадцать шестого года – не столько ужасы, сколько детектив, экранизация бестселлера Мэри Робертс Райнхарт «Винтовая лестница». Недовольство «Франкенштейном» Лавкрафт позже пояснит в письме к Барлоу: «Посмотрел кино „Франкенштейн“ и остался крайне разочарован: никакого соответствия первоисточнику». Тем не менее: «Однако бывают фильмы и хуже, а многие сцены, если не сопоставлять их с романом и смотреть в отрыве, весьма драматичны». Однако с сожалением заключает, что «в общем и целом кинематограф во всех случаях портит и обесценивает произведение, которое берется экранизировать, – особенно утонченное или необычное»⁷¹. По-моему, последнее утверждение и по сей день весьма справедливо.

Лавкрафт глубоко сожалел, что не увидел «Кабинет доктора Калигари» (1922) – ни в премьерный показ, ни в повторные. Этот шедевр немецкого экспрессионизма наверняка пришелся бы ему по вкусу. Смотрел он и «Кинг-Конга», которого скупо хвалит лишь за «неплохие механические эффекты»⁷².

Вообще же «Дракулу» Лавкрафт разгромил на фоне отказа предоставить Фарнсуорту Райту права на радиоспектакль по «Грезам в ведьмовском доме». По радио он разве что слушал новости и периодически раздразнивал фантазию, выуживая малоизвестные частоты, а радиопостановки (в частности, страшные) не считал достойной формой искусства.

«То, что для публики составляет суть „странной“ драмы, других повергнет в смех и жалость. Если не спится, советую нашумевшие „страшные“ постановки, радиоспектакли и кино – лучшего снотворного не найти. Все, как один, сплошь состоят из примитивных, избитых, наигранных и совершенно невписывающихся визгов и причитаний, а также поверхностных, нереалистичных сцен»⁷³.

Всего раз Лавкрафт столкнулся и с другим информационным средством – телевидением. Двадцать второго октября 1933 года он писал Кларку Эштону Смиту: «Вчера в универмаге демонстрировали занимательную вещь – телевизор. Мерцает как кадры биоскопа в 1898-м» (речь о первых кинопроекторах, использовавшихся с 1985 по 1913 годы – в основном Д. У. Гриффитом). Телевизионная технология находилась еще в зачаточном состоянии. Прототип телевизора представили в 1926 году, первую драматическую постановку «Дженерал Электрикс» транслировала в 1928-м. После пробного вещания в 1931 году эфирную частоту заняла компания RCA. Технические помехи, впрочем, действительно портили изображение – здесь Лавкрафт не обманывает. Интерес к телевидению продолжал расти все тридцатые, однако в широкую продажу телевизоры поступили не раньше 1939 года.

В последние десять лет жизни Лавкрафт время от времени затрагивал еще один социальный аспект— как ни странно, сексуальные отношения и ориентацию в литературе и обществе. По ощущениям, можно с полной ответственностью назвать его одним из самых равнодушных к половой жизни людей на свете, что подтверждает хотя бы его письмо к Соне до брака (изданное под заголовком «Лавкрафт о любви»). Сегодня оно смешит, да уже и в то время наверняка казалось весьма аскетичным, однако, судя по всему, Лавкрафт действительно следовал своим заповедям до того скрупулезно, что жена (возможно, не только из-за этого) от него ушла.

Вспомним и его предубеждения против гомосексуалов (одного он встретил в Кливленде в 1922 году). К 1927-му его взгляды почти не поменялись. Вот как курьезно он пишет Дерлету об Оскаре Уайлде (как помним, именно благодаря ему Лавкрафт проникся декадентской эстетикой):

«Как человек, впрочем, Уайльд не достоин защиты. Его характер, несмотря на изысканные манеры, создававшие флер приличия и благопристойности, был в высшей степени прогнившим и грязным. У него совершенно отсутствовала форма вкуса, которая носит название нравственности; на его счету не просто крупные проступки, но и целая плеяда мелких подлостей, пакостей, трусостей, присущих как плуту и свинье, так и подлинному воплощению зла. Ирония судьбы: он долгое время считался первым франтом, но к образцу джентльмена не приблизился»⁷⁴.