Лавровый венок для смертника

— Не задавайте мне вопросы, отвечать на которые я не уполномочен, — неожиданно резко отреагировал сержант. И это сразу же насторожило Вольфа.

— Я-то подумал: коль уж вас уполномочили вызывать меня к начальнику полиции…

— Единственное, что я могу — так это подбросить вас на мотоцикле.

Вольф пристально посмотрел на стоявшего неподалеку владельца бара. «Этот?» — спрашивал его взгляд. Однако Николас демонстративно отвернулся. «Этот, — понял Герберт. — Хотелось бы только знать, кто именно решился стоять за таким ничтожеством».

— Подполковник подождет. Присядьте, сержант, вторую кружку я заказал в ожидании вас.

— Меня? — Садясь напротив Вольфа, Семент исподлобья, испепеляюще метнул взгляд на застывшего за стойкой Николаса. — При всей своей бедности, лейтенант, свою кружку пива оплатить я еще в состоянии. Но, чтобы не обижать вас…

— Обижать меня не стоит, вы правы.

Припав каждый к своей кружке, они скрестили взгляды, как клинки. Николас же оперся ладонями о стойку и наблюдал за ними, словно рефери, готовый в любое время переметнуться через ограждение и разнять единоборцев.

Расплатившись, Герберт первым вышел из бара, давая возможность сержанту слегка подзадержаться, чтобы выяснить отношение с Николасом. Однако тот рискнул задержаться лишь на столько, чтобы вновь пронзить никарагуанца испепеляющим взглядом.

— Я решил, сержант, что отныне пить пиво в этом баре буду только с вами.

— С чего такая щедрость?

— Плата за гарантию, что «Черный бык» взлетит в воздух вместе со мной. — А уже садясь в коляску мотоцикла, добавил: — Только бармен Николас здесь ни при чем. Оставь несчастного никарагуанца в покое.

— Странно, с чего это вдруг вами опять начали интересоваться в Министерстве внутренних дел? — отомстил ему Семент. — Не к добру это, лейтенант, не к добру.

— В последний раз мною интересовались там, представляя к награде и одновременно повышая в должности.

42

Руины крепостного замка восставали на вершине горы как видение, проступающее из параллельного мира. Посреди небрежно разбросанных одно— и двухэтажных коттеджей они казались совершенно нереальными, и, поднимаясь к ним по давно забытой, усыпанной камнями дороге, Эллин подсознательно опасалась, что этот мираж развеется, как только преодолеет последний вираж серпантина.

Оглянувшись, она увидела на противоположном холме остатки маяка и вспомнила, что Последнее Пристанище зарождался именно там, у его подножия. Но с годами поселок разрастался и, по прихоти романтиков-самоубийц, не концентрировался вокруг маяка, а наоборот, все дальше отходил от него, подступаясь к руинам замка, словно бы искал защиты под его иссеченными градом осколков стенами.

Эллин уже много знала о Последнем Пристанище, трижды побывала в поселке, но все же ее не покидало ощущение, что по-настоящему открыла его для себя только сейчас. Возможно, потому, — объяснила себе, — что лишь сегодня явилась сюда, имея конкретную цель, проявляя к поселку, и в частности к этому замку, истинный интерес.

— Так эти руины и в самом деле вдохновляют вас? — спросила она молча шагавшую вслед за ней виконтессу Валерию Удайт.

Обе они были одеты в брючные костюмы цвета хаки, только Эллин решилась упрятать часть ржано-золотистых волос под форменную кепку «а-ля Фидель Кастро», а Валерия предпочла сохранить выложенную из смолисто-черных, кое-где уже подернутых дымкой седины волос вычурную прическу.

— Лично для меня — нет, — блеснула зеркальностью защитных очков Валерия. — Но интригует, с какой непосредственностью они вдохновляют вас, Эллин.

— А что, чудесное местечко. С трех сторон океан, с четвертой открывается часть залива и лагунное озерце. Говорят, что этот бург[2] был возведен еще до появления крепости.

— Он и был первой крепостью Рейдера. Но не думаю, чтобы предметом вашего вдохновения явились исторические экскурсы в историю замка «Рейдербург» и его мрачные руины. Приглашая меня сюда, вы так и не признались, в чем ваш истинный интерес. Приходится строить догадки.

— Я редко поддаюсь эмоциям, это вы верно заметили. И праздному любопытству — тоже. Но все же давайте осмотрим это стойбище предков, чтобы иметь о нем хоть какое-то представление, а уж затем — о деле. Насколько я поняла, до сих пор вы тоже осматривали его лишь издали.

— Руины почему-то никогда не привлекали меня. Предпочитаю нечто уцелевшее и завершенное: в виде шикарной виллы на берегу океана или дворца в центре Лондона, Парижа, Вены… Нет, — добавила Удайт уже решительнее, останавливаясь под полуразрушенной аркой ворот, — руины — явно не моя стихия. Тем более — эти, непонятно что символизирующие.

— Создавали «Рейдербург» не для роскоши и светских приемов — это очевидно, — признала Эллин. — Но, если немного напрячь фантазию и тряхнуть банковскими счетами, кое-что из всего этого нагромождения диких камней и не менее диких человеческих страстей все же можно извлечь.