Лавровый венок для смертника

— Тогда тот автоматчик, что обстреливал наш мотоцикл, не промахнулся бы, — беззаботно просветил его сержант. Улыбка с его лица не сходила даже в те минуты, когда он свирепел. Этот добряк с одинаково добродушной улыбкой способен был и казнить и превозносить. — Уверен, что и в засаду он пошел бы не с автоматом, а со снайперской винтовкой. Не довольны моими рассуждениями, лейтенант?

— Пытаюсь уловить смысл.

— Особой смышленостью вы, собственно, никогда и не отличались.

— Но-но, сержант!

— Брось, Вольф, — посмотрел на него Семент в зеркало заднего вида. — Я ведь сказал: если бы нечто подобное услышали от тебя в первые дни, когда все решили было, что тебя подсунули сюда как наживку… Мол, разжалованный капитан. Из следственного отдела… Что-то тут не то. Разгорелись фантазии. — Семент чуть приумолк, пытаясь сосредоточенно обойти на крутом вираже врезавшуюся в дорогу ребристую скалу, чтобы затем, пройдясь по каменистому бездорожью, выбраться, — как он объяснил, — на Моранденскую трассу, что позволяло сократить путь почти на две мили. — Так вот, начались фантазии. Подполковник насторожился: «Только подсадного столичного гуся нам здесь и не хватало, и так болтаемся между начальством и главарями мафии, как висельники на осеннем ветру». Мафия тоже всполошилась. Местные «крестные отцы» терпеть не могут, когда в полиции появляется некто не из местных.

— Вот почему начальник полиции готов предоставить мне не только патрульную машину, но и самолет.

— Самолет готовы предоставить другие, — обронил сержант, — а подполковник Заргедан и все прочие понемногу успокоились.

— Почему меня не убрали?

Семент оглянулся и, одарив лейтенанта желтозубой, дурно пахнущей улыбкой, вновь самодовольно рассмеялся. Никогда еще не говорил он с лейтенантом столь высокомерно.

— Не в той последовательности вопросы задаешь, следователь. — Вольф заметил, что сержант перешел на «ты», очевидно, решив, что с субординацией покончено раз и навсегда. За пределы Кадена она не распространяется. А Вольфа это всегда задевало. В нем вдруг оживала прусская спесь, заложенное в генах пристрастие к прусской дисциплине. В его роду восемь поколений офицеров. Возможно, и больше, просто не сумел забраться в более глубокие времена.

— В какой же задавать?

— Вначале стоило поинтересоваться, когда именно поверили в то, что ты не подсадной.

Несколько минут Вольф не задавал подсказанный ему вопрос из принципа. Его раздражали развязный тон Семента и то, что он пытается говорить с ним, как с одним из сельских пастухов, отличавшихся в здешних краях особой тупостью.

«Форд» швыряло на камнях так, словно подбрасывало на струях гейзеров. Несколько раз Вольф ударялся головой о верх машины и разражался ворчанием: он не просил сержанта сокращать путь, до взлета в Моранде у него еще оставалось два с половиной часа.

— И когда же это произошло? — наконец, спросил он, как только сержант направил машину к невысокому перевалу, с которого начинался спуск к трансфрилендскому шоссе.

— После того как местный «крестный отец» не поленился позвонить той девице, которую ты пытался «расколоть» заодно с неким писателем, отправленным, с твоей помощью, на электрический стул.

— Имеется в виду Эллин Грей?

— Как-как? Грей? — мучительно поморщился сержант. — Что-то похожее.

— Хочешь сказать, что мафия вышла даже на нее?!

— Почему «даже» на нее? Если понадобится, она выйдет на президента, на Папу Римского, на архангела Михаила и на любого из апостолов! — почти победно хохотал Семент. И чувствовалось, что он и не пытается скрывать своих симпатий к местной коза ностре.

— Кто же им подсказал, что следует связаться именно с ней?

— Кто-то из столицы. Мне даже намекнули, что, дескать, Грей сама подставилась под разговор.

— И что же она поведала вашему «крестному отцу»? Что она вообще могла знать?

— Намного больше, чем ты предполагаешь, лейтенант. Потому что информация, которой она обладает, вытекала из «мужского достоинства» самого генерала Лейса. Теперь понятно? А что касается тебя, то она поведала, что ты — никто; что ты — всего лишь жертва очередного полицейского аборта.

— Если вы осмелитесь и впредь говорить со мной в таком тоне, я вышвырну вас из машины.

— Не имеет смысла, — с убийственным спокойствием парировал Семент. — Теперь уже — не имеет, коль раньше не решился. Ты ведь сейчас едешь к этой леди, к мисс Грей?

— Возможно.

— Потому и говорю: если хочешь говорить со мной о деле — говори о деле. — Семент впервые согнал с лица улыбку и осчастливил лейтенанта затяжным взглядом, рискованно оторвав его от едва накатанной каменистой дороги. — Ты ведь действительно едешь к ней. Потому что только она способна вырвать тебя из этой горной гробницы. Так все-таки: к ней или не к ней? — жестко и решительно спросил сержант.

— К ней, к ней! — столь же резко признал лейтенант.

— Это уже другой разговор.

— И что дальше?