Лавсаик Святой Горы

Многих соблазняет ватопедский размах, как несовместимый с монашеским жительством. По моему же смиренному суждению, Новому Иерусалиму, коим является Святая Гора, равно нужны не только пустыня и Гефсиманский сад, но также смотровой этаж. А Ватопед — это и есть смотровой этаж для ожидаемых (с Божия соизволения, конечно) всеправославных соборов и вообще место встреч — как межцерковных, так и церковно-государственных. Но тем, кто наверху, чаще доводится восходить на Голгофу, и мы видим, что монастырь сей и в странноприимстве своем подъемлет крестную тяжесть.

Что в человеке, не знает никто, кроме живущего в нем духа и Всеведца Бога. От старейших отцов своего монастыря мне доводилось слышать, как они лет восемьдесят назад пожелали заполучить в игумены ватопедского духовника Варфоломея, мужа высочайшей святости, и в конце концов добились желаемого. Но не имея сил следовать новому настоятелю в строгости жития, через три года умолили его оставить их, и тот отошел восвояси, они же получили урок смирения. Памятуя об этом, я, ничтожнейший, умоляю своих собратий-читателей не спешить с осуждением и не умозаключать ни о чем по внешнему виду. Ибо исторические сказания говорят нам, что под царской порфирой нередко скрывалась власяница тайного подвижника, а обитатели пышных дворцов могли проводить жизнь в суровом посте и спать на голой земле, укрощая страсти и препобеждая немощь естества. Присмотримся и сегодня к честным насельникам Ватопеда, которые по-прежнему верны своему долгу, первенствуют в делах человеколюбия и братолюбия, прилежат к духовному просвещению. Явное свидетельство, но одновременно и печальный памятник человеколюбивого и музолюбивого устроения ватопедских отцов — руины Афониады, где среди многоразличных испытаний служил музам и предуготовлял духовное возрождение греков Евгений Вулгарис. Там, на этих руинах, многие годы седохом и плакахом (Пс. 136, 1) мы, вспоминая славные времена. Там пленила и нас «Боголюбивая беседа»[107] сего знаменитого наставника, некогда навлекшая на него незаслуженное обвинение в рационализме.

К зависимым от Ватопеда обителям относится также русский скит Серай в Карее — настоящий дворец[108] и размерами, и красотой зданий. Напоминающий крепость с храмом посредине — как утверждают, самым большим на всем Востоке и в балканских землях, — он мог бы вместить свыше тысячи насельников.

Митрополит Милитупольский Нафанаил со старцем Гавриилом и другими святогорцами у входа в Андреевский скит, 1963 г.

До 1914 года скитская братия насчитывала пятьсот человек, но затем, когда война и политические перемены в России сделали приток русских монахов невозможным, численность ее постепенно сократилась. Ныне скит, живущий по киновиальныму уставу под управлением игумена, наподобие самостоятельного монастыря, имеет не более двадцати отцов.

В годы расцвета Серая русские называли его «Кремль» Святой Горы, среди насельников же преобладали великороссы (уроженцы Москвы, Петербурга и других городов центральной России). А на освящение грандиозного Свято-Андреевского собора[109] прибыли из России великие князья, высшие придворные чины и митрополиты Русской Церкви. Сверкающие позолотой купола, разноцветные окна, великолепная колокольня, которая походит скорее на средневековую готическую башню с громадными часами, мелодично вызванивающими каждый час и четверть часа…

Пришедших сюда впервые поражает величие архитектурных форм, богатство резного иконостаса, оклады из позлащенного серебра, многоценные раки с мощами (особенно мощевик в виде главы апостола Андрея, содержащий лобную кость святого, которому и посвящен храм). Пол изготовлен из полированого кипариса, обработанного и уложенного так, чтобы все пространство от входа до амвона имело вид волнующейся поверхности. Все здесь блистательно и роскошно и, несмотря на некоторую тяжеловесность, вызывает изумление и восторг.

Скит Святого Димитрия

Сей ватопедский скит лежит в часе ходьбы от главенствующей обители, в месте покойном и приятном, на земле плодородной и удобной для садоводства и виноградарства. В нем двадцать пять калив с сорока насельниками, которые едва кормятся от своих малых участков и дешевого рукоделия — изготовления ложек, четок и т. п. Согласно преданию, здешние монахи крайне непритязательны и, не в пример насельникам других скитов, никогда не покидают Святой Горы в поисках подаяния. Их кириакон[110], освященный в память святого Димитрия, имеет, как и второй храм, многовековую историю.