Лебединая башня

– Там был Белый. Он лежал на боку в грязной луже. Мальчишки стояли вокруг и смеялись, а один, с железным прутом в руках, поднимал его и ставил на лапы. Белый падал, его лапы подкашивались. Он не мог встать. Это веселило их еще больше. Один предложил дать псу по задней лапе, так как та подкашивалась меньше других.

Омарейл нервно сглотнула, от волнения ей стало тяжело дышать. Даррит же продолжил, голос его все же окрасился эмоциями:

– Я испытал такую ярость! Я хотел взять этот самый прут и отлупить им их всех. Так, чтобы они не смогли ни встать, ни снова взять в руки что-то тяжелее карандаша. Я ненавидел их. Хотел причинить боль. Как я говорил вам, сильные эмоции не нуждаются в зрительном контакте, а в толпе они распространяются, как зараза. Я заорал, чтобы они отпустили пса, но моя ярость обернулась против меня же. Они все в полусознательном состоянии накинулись на меня, вызывая еще больший гнев и им же заражаясь. На мою удачу, мимо проходил Бой. Уже тогда мы были приятелями. Он сумел раскидать их всех и вытащить меня из-под этой кучи. К тому времени мальчишка с прутом уже рассек мне лицо. Фрая пыталась заживить рану, но слишком много ее внимания ушло на мое тело, которое было покрыто ушибами, на сломанную руку и ребро.

– Их наказали? Что стало с мальчишками?

– Они все в один голос заявили, что я первый полез в драку. Нет, они не лгали, они действительно считали, что я начал их оскорблять и провоцировать. Их сознание должно было как-то объяснить ту злость, которая вспыхнула в их сердцах. К тому же, это была не первая подобная история с моим участием. В детстве я плохо контролировал свои эмоции, поэтому часто легко поддавался агрессии других мальчишек. Они не успевали даже сжать кулаки, а я уже летел на них, потому что чувствовал их злость. Среди соседей я имел не очень хорошую репутацию. У меня даже было прозвище Лютый.

Омарейл усмехнулась – это так не вязалось с образом бесстрастного Даррита.

– Бой до сих пор зовет вас так, – заметила она с улыбкой.

– Да, он считает это хорошей шуткой.

– А «Лютик»?

– Это веселит его еще больше.

– Значит, все посчитали, что вы сами виноваты? – уточнила Омарейл. – Это несправедливо. Даже если и так, это не оправдывает такой жестокости.

– Мир дворовых мальчишек отличается от того, к чему вы привыкли. Никто не стал бы устраивать суд и выяснять, кто прав, кто виноват. Выжил, и ладно. Для меня это стало хорошим уроком.

Он вздохнул.

– Старая Фрая много раз говорила мне, что я должен контролировать свои эмоции, должен уметь управлять собственными чувствами, но я говорил ей, что это невозможно. После того случая я понял, что это необходимо.

Повисла пауза. Омарейл не знала, что сказать.

– А что собака?

– Белый умер.

Принцесса сглотнула, отгоняя непрошеные слезы.

Какие уроки судьба готовила для нее?

День медленно подбирался к середине. Даррит готовил обед, а Омарейл была вынуждена бессмысленно ходить по двум небольшим комнатам. Ее тяготило бездействие. Она пыталась читать, но ей не удавалось прочесть и страницы, чтобы не отвлечься. Ей так не хватало лалы!

Наконец, она пришла на кухню.

– Это нормально, если я предложу вам помочь? – спросила она.

Он мельком посмотрел на нее и вернулся к нарезанию картофеля.

– В каком смысле?

– Ну, я не знаю, не противоречит ли это правилам хорошего тона, предлагать помощь хозяину в приготовлении пищи. Когда мы были у Мая, его мама попросила помочь. Но у нее двое маленьких детей, и, кажется, ей было не до приличий. Она привыкла давать Маю разные задания.

Даррит немного помолчал.

– Каково это, все время быть в одиночестве? – спросил он, совершенно игнорируя ее вопрос.

Омарейл пожала плечами.

– Я никогда не чувствовала себя одиноко. Ко мне ведь все время приходили с визитами. А с Севастьяной мы постоянно были вместе. Мы играли, болтали, передавали друг другу записки, если долго не виделись.

Как же она скучала по сестре! Даже думать о ней было больно.

– Скажите, а можно ли внушить любовь? – спросила вдруг она.

Даррит покачал головой. Добавив картофель на сковороду, он принялся помешивать его деревянной лопаткой.

– Эксплет не способен внушать мысли или истинные чувства, но при регулярном воздействии может оказать на них существенное влияние. Однако это опасные игры. Например, когда я… если бы я испытывал сильное чувство влюбленности, человек в моем присутствии разделял бы его. Но оказавшись вне моего влияния, тут же терял бы это ощущение, и это могло бы…

– …Чисто теоретически… – иронично добавила Омарейл, от внимания которой не ускользнуло, как поправил себя Даррит.

– Именно, – он бросил на нее недовольный взгляд, – чисто теоретически это могло бы привести к нервному срыву и даже нарушению личности у этого человека. Ему было бы трудно совладать с желанием быть со мной, когда мы рядом, и нежеланием видеть меня, когда мы порознь.

Омарейл стало не по себе. Это был очень сильный дар, который требовал постоянного самоконтроля. Она не стала уточнять, как поступил Даррит, оказавшись в такой ситуации, – судя по тому, что сейчас они были в доме одни, до свадьбы дело не дошло.