Читаем Лебединая песня: Несобранное и неизданное полностью

Лебединая песня: Несобранное и неизданное

Георгий Владимирович Голохвастов , Георгий Голохвастов

Молитву лепеча в мерцаньи робкой свечки,Она доверчиво глядит на образа:Совсем по-взрослому задумчивы глазаИ нимбом золотым дрожат кудрей колечки.А днем раздолье ей в лесу, в лучах, у речки,Всё веселит – цветок, и гриб, и стрекоза.Да вдруг припустит вскачь, размашисто борза,Как жеребеночек, не ведавший уздечки.На зависть, право, прыть у этих непосед!Но истинно сказал безвестный сердцевед,Что чистая душа и радость – неразлучки.Невмочь уж мне бежать за быстроногой вслед,Но смех ее во мне, и ясным счастьем внучки,Как светом солнечным, согрет усталый дед.

LXV.

ЗАБВЕНЬЕ

Не Ангел Смерти ли нисходит в те мгновенья!Вдруг кто-то мне смежит легко глаза рукой,По телу разольет неведомый покойИ сердце погрузит в затон отдохновенья.Не мертвенный застой, а тишь без дуновенья,Где время не журчит бессонною рекой:Ни помыслов, ни чувств, ни тягости плотскойНа крыльях ласковых живого всезабвенья.Не так ли, в должный миг, придет и смерть моя…Погаснет внешний мир. Сольюсь навеки я –Свободный вновь – со всем, что было, есть и будет.И, как вкусившая целебного питья,В безгрезном вечном сне душа себя забудет,Росинкой растворясь в пучине бытия.

LXVI.

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Топорщась, воробьи купаются в пыли,Сквозь дымку солнце жжет, пылая рдяным шаром,И духота гнетет недвижным банным паром,И грузны облака, как с мельницы кули.Попряталось зверье. Цветы изнемогли…Грозу зачуял лес с тревогой в сердце старом…Вот шумно вихрь прошел. Вот гром глухим ударомСорвался с высоты и катится вдали.В смятении земля, измученная зноем.И тучи черные с серебряным подбоем,Дымясь и грохоча, грядой идут на нас.Так конница гремит, смыкаясь тяжким строем,Чтоб с грозным топотом, блестя стеной кирас,Промчаться по полю, охваченному боем.

LXVII.

LAMBWOOL

Евгению Александровичу Этгес

Lambwool– напиток старой Англии.

Как славно отдохнуть в таверне придорожнойПод полночь всаднику, продрогшему в метель.Служанка сонная ушла стелить постель,Трактирщик угли вздул. Камин трещит тревожно.«Озяб, хозяин, я. Согреть бы глотку!..» – «Можно!..»В огромной кружке он запенил крепкий эль,Нескупо рому влил и яблочный кисель,Крутой, как шерсть овцы, вмешав, растер надежно.А кочерга уже нагрета докрасна.В сосуд ее конец! Скорей! – Шипит она, –Напиток закипел, повеяв пряным паром.И гость неспешно пьет заветный взвар до дна;Горячие глотки в крови текут пожаром…Глаза слипаются… Тепло… И тишина.