Лед и тлеющий огонь (СИ)

— Асгарда? — Хела выгибает левую бровь. — Ты хотел сказать, Йотунхейма?

— Что? — Локи теряется.

— Ты — сын Лафея, Локи, — прозрачные — ледяные — глаза смотрят с презрением. — Ты — йотун-полукровка. Вот и вся правда.

С Локи вмиг слетает вся спесь и наигранное равнодушие. Он неверяще кривит губы, а потом поджимает их, чтобы скрыть невольную дрожь.

Он сам не понимает, в какую секунду в его руке появляется черный изогнутый кинжал — он наколдовал его машинально. Но уже в следующее мгновение он кидается вбок, чтобы потом сразу же вогнать острое лезвие в самую глотку новоявленной сестре. У него получается обмануть Хелу — или ему так кажется. Но всего на мгновение она замешкалась, и этого мгновения Локи хватило, чтобы полоснуть ее ножом по горлу.

Пальцы Хелы стальным обручем сжимаются вокруг его запястья.

— Хорошая попытка, — шипит она в лицо младшему принцу. — Но я, кажется, уже говорила: не делай так, если не хочешь умереть…

Рана на ее горле затягивается сама по себе, подчиняясь магии Хелы. Женщина смотрит на младшего принца уже с откровенной ненавистью.

— Убила бы тебя, — ее глаза опасно сверкают. — Но соглашение с Лафеем не позволяет.

Она щурится и отпускает, наконец, руку принца. Шипит по-змеиному, и от угрозы в ее интонациях по спине Локи бегут мурашки:

— Пока не позволяет…

Локи судорожно оглядываться по сторонам. Бежать нет никакой возможности. Ему надо тянуть время. Отсутствие младшего принца наверняка уже заметили во дворце, и Хеймдалль скоро его отыщет…

— Значит, ты ждала этого момента почти двести лет? — спрашивает он.

Ему неинтересно. Он просто тянет время.

Хела с радостью хватается за его слова:

— О, я не могла рисковать. К тому же, для того, кто был приговорен к вечности, какие-то двести лет совсем не срок… — Хела явно наслаждалась эффектом, который производила на Локи своими словами. — Мне нужно было войти в доверие к кому-нибудь, кто знал бы, где хранится магия, и кто добровольно мог бы мне ее отдать. Один и Фригга не в счет, слишком умны. Старший принц туповат, не спорю, но он бы точно что-то заподозрил, попроси я у него разрешение посмотреть на хранилище Асгардской магии. Нет веской причины. Ты же — совсем другое дело. Младший принц, всегда в тени своего брата, несчастный изгой, да к тому же еще и приемыш, который не знает тайны своего происхождения, но который жаждет ее узнать… Признаться, я думала, все будет намного сложнее.

Локи затравленно оглядывается назад.

Тянуть время…

Хела, кажется, совсем не спешит его убивать. Она говорит, как настоящий оратор, и смакует каждое свое слово.

«Не хватает трибуны», — мрачно думает Локи, глядя на женщину исподлобья. — «Зато слушателей хоть отбавляй…»

Хела переходит на шипение. Каждое ее слово сквозит ненавистью:

— Я заключила договор с Лафеем. Он так жаждал увидеть своего единственного сына и вернуть Йотунхейму Ларец Вечных Зим, что с радостью согласился обменять Тессеракт на тебя и эту коробку.

Тес-се-ракт…

— Как я смогла обмануть Одина? Очень просто. Найти подходящую девушку из благородных, убить ее и занять ее место оказалось самым простым. А изменить свою внешность еще проще, если у тебя есть Камень реальности. А он у меня есть. И теперь будет Камень пространства. Я соберу все камни бесконечности раньше, чем он, уж поверь…

— Раньше, чем кто? — решается спросить Локи, и Хела одаривает его таким взглядом, после которого хочется умереть.

— Раньше, чем Танос.

— Довольно! — обрывает ее ледяной голос, и Локи чувствует, как его горло сжимает спазмом. Он понимает, что этот голос принадлежит Лафею прежде, чем тот появляется перед ним.

Теперь его рубиновые глаза совсем рядом, и Локи отчетливо видит в них свое отражение.

Хела смотрит на Лафея с ожиданием.

— Я свою часть сделки выполнила, — шипит она. — Где Тессеракт?

Голубой светящийся куб появляется на раскрытых ладонях Лафея. Царь йотунов не без сожаления отдает артефакт Богине Смерти.

И поворачивается к замершему от ужаса Локи.

— Сын, — говорит Лафей, опуская свою ладонь на плечо младшему принцу, и Локи отчаянно хочется закричать.

А потом он опускает взгляд на свои руки, и крик ужаса, готовый уже вырваться из его груди, замирает на губах.

Он — монстр, которым родители пугают своих детей.

— Это самоубийство, — твердо чеканит Сиф, предостерегающе глядя на Тора. — Никто еще не смог выжить, напав на Йотунхейм.

Фандрал и Огун молчат, но Тор понимает — они считают так же, как и Сиф.

— Я не заставляю вас идти со мной, — Тор порывается пройти к открытому Биврёсту, но друзья тут же загораживают ему дорогу.

— Почему ты вообще так уверен, что Локи в Йотунхейме? — резонно спрашивает Фандрал. — Может быть, он уже давно укрылся в безопасном месте…

Тор хмуро качает головой. Он всем своим естеством чувствует, что брат в беде. И почему-то он твердо уверен, что Локи в Йотунхейме.

— Он в Йотунхейме, — с каким-то нездоровым упрямством говорит он, и Сиф тяжело вздыхает.

— Но это же не повод идти против йотунов с одними ножами! — говорит она, в отчаянии кусая губы. — Расскажи обо всем Одину, и он…

— Отец в нижнем городе! — кричит на нее Тор.