Лед твоих объятий

Круглые синие глаза уставились на меня, не мигая. Паршивец. Знает, что я не могу на него сердиться. С каждым днем, мы все сильнее чувствуем друг друга. Кимли говорит, что я должна подчинить Шанти, заставить его слушаться и выполнять команды, но я не могу проявить твердость. Мне все кажется, что Шанти еще очень маленький, что ему нужна любовь и ласка, а не строгая дрессура. Или это потому, что до сих пор не могу забыть тот ужас, что малыш испытывал в первые дни своей новой жизни?

Ох, и времечко было… Шанти трое суток лежал плашмя и ничего не ел, а я не знала, как ему помочь. Доктор Легрэ только руками разводил:

— Что вы хотите, леди Кимли? Он слишком мал, чтобы выжить без матери.

Можно подумать, я этого не понимала.

В дикой природе, самка кормит детенышей до полугода. Растут щенки очень медленно, и лишь в полгода, когда в них накапливается сила льда, становятся более-менее самостоятельными. Именно поэтому, забрать новорожденного арса у матери считается в Сартане тягчайшим преступлением.

Я потрепала мягкую серебристую холку Шанти.

— Ты молодец, малыш. Не сдался.

Да, мой мальчик оказался настоящим борцом. Все трое суток я поддерживала его своей магией, а он изо всех сил укреплял нашу связь, делая невозможное. Обычно, на привязку способны только годовалые щенки. Все остальные для этого просто не подходят. Маленькие — не выдерживают магии человека, более взрослые — никого не принимают в качестве пары. А тут, мелкий кроха, и такая сила воли и желание жить.

— Рррр-ав.

Шустрый розовый язычок прошелся по моей щеке.

— Я тоже тебя люблю, — усмехнулась в ответ.

Душу затопило такой радостью, что я не удержалась от счастливой улыбки. Мое маленькое чудо… В нем столько любви и преданности.

— Нет, Шанти, не трогай халат Себастиана. Положи, я сказала. Что? Соскучился? Я тоже скучаю, малыш.

Да, я скучаю по этому доргову Кимли. Как уехал два дня назад, так и пропал. И никаких вестей. Где он, что с ним…

А я сижу в имении, под домашним арестом, и даже не пытаюсь его нарушить. Странно, да? Сама удивляюсь.

После поездки в Долину Смерти во мне что-то изменилось. Наверное, я впервые поняла, что во многом была неправа. И впервые серьезно проанализировала свою жизнь.

В детстве я была обычной, спокойной девочкой. Не заносчивой, не избалованной. Обожающей книги и уединение и с презрением относящейся к "бриллиантовой молодежи". Так что же произошло? Почему я сама превратилась в представительницу "ледяных бриллиантов"?

Крев сатари.

Вспомнились слова Эдварда… "Ты слишком маленькая, Бекки. Ты ничего не знаешь о жизни и о мужчинах" И после его предательства я, словно в отместку, кинулась узнавать и жизнь, и мужчин. Правда, с последними мне не сильно-то и везло. Грег, Саймон и Олли — вот и все мои "трофеи". В то время как пресса кричала о бесчисленных похождениях Ребекки Гринделл, я так и не смогла избавиться от тени Эдварда и никому не верила.

С Грегом я переспала после аварии. Мы тогда летели в Лас-Парну, полет был сложным, а под конец, неожиданно отказал двигатель, и мы только чудом остались живы. Мне удалось посадить заглохший двиг на узкий карниз, выступающий над пропастью, и Грег, на радостях, стал меня целовать, а потом, мы оказались на земле и… Позже Симмонс сделал мне предложение, но я отказалась. После предательства Эда, я поклялась никогда не выходить замуж. Глупо, конечно.

А потом был короткий роман с Саймоном Пирсом, главным заводилой сарсткого общества. Именно тогда я стала "любимицей" журналистов. Они подкарауливали меня у дома Сая, фотографировали на вечеринках и пати, выискивали любой компромат, а если не могли найти, придумывали его сами. Это уже потом я узнала, что свора придворных писак получила неплохие деньги от Марджори Фейрас, бывшей пассии Саймона. И все статьи были заказными. Только, что толку? Благодаря стараниям купленной прессы, от моей репутации не осталось "камня на камне".

И терять мне стало нечего. И бояться тоже… нечего.

Наверное, тогда я и стала такой безрассудной. Без раздумий кидалась в любые авантюры, не страшилась никаких ужасов и смеялась в лицо опасности.

А потом, был Олли Дарен. Спокойный, невозмутимый, и хладнокровный. Он научил меня прыгать с дрэбом и плавать на карбах. Добрый старина Олли. Несмотря на свою внешнюю бесстрастность, в постели он творил чудеса. Но наш роман не продлился долго. Олли уехал в Кингстаун, устроился на работу в кревную двигорню, а через месяц разбился на экспериментальном двиге.

Да, не слишком веселая жизнь, если вдуматься. Бесконечные вечеринки, ненужные знакомства, ссоры с отцом и недовольство семьи. И душевная пустота, которую я ничем не могла заполнить.

Шарг. Я слишком далеко зашла в своем желании заглушить боль. Да, Эдвард меня предал, и что? Разве стало мне легче от того, что я растоптала свою душу и репутацию? Разве это вернуло мне утраченные иллюзии? Разве сердце перестало ныть?

А родители? Они-то в чем виноваты?

Крев сатари. Я сжала руками голову, представив, сколько боли причинило отцу мое беспутное поведение.