Леди и некромант. Тени прошлого

— Ага… — Альер сидел на столе и мотал ногами, а матушка, которая подобных вольностей никому не позволяла, суетилась вокруг, подсовывая Альеру то крохотные пирожки с яблоками и дыней, то варенье, то еще что-то… — Очнулся. А я говорил, что нужно действовать, а не сопли ему подтирать.

— У меня нет соплей.

На всякий случай Ричард носом шмыгнул.

— …а Магда мне и говорит, что в газете писано, будто… — матушка быстро освоилась на кухне октоколесера. — Я ей и ответила, что быть того не может… а она мне и говорит, что мятеж… и некроманты… и тебе памятник поставят.

— Конный, — уточнила Оливия, которая сидела в кресле, наблюдая и за матушкой, и за Ричардом. — Что? Он так и сказал… конный, в лучших традициях дворцово-парковой скульптуры.

Безумие.

Похоже, Ричард сошел с ума. Еще там, в подземельях…

— …она ж вечно напридумывает… а тут отбили, мол, приезжайте… и альвы повозку прислали… — матушка всплеснула руками и мечтательно произнесла. — Разговоров будет…

…альвы?

Откуда альвы… или да, что-то такое Тихон говорил, но пустота растворила слова его. Как и прочие, надо полагать.

— Папа, прекрати! — Ричард попытался вывернуться из заботливых отцовских рук, но не тут-то было. Дорвавшись до отпрыска, который в последние годы всячески избегал родного дома, а потому явно недополучил воспитания, Торвальд Годдорд не собирался упускать момент.

И встряхнув Ричарда — герцог он там или нет, а все равно свой, недопоротый — грозно произнес:

— Совести у тебя нет!

— У некромантов с совестью всегда проблема, — доверительно произнес Альер и, наклонившись, поцеловал матушке ручку. — Ваша готовка выше всяких похвал… и во дворце меня так не кормили… что? Я правду говорю. Не кормили. Все больше кашами. Они, конечно, полезны, но вот вкус… драконью кровь ничем не перешибешь. Для чего? Для здоровья. Очень полезна…

Матушка только руками всплеснула.

А ведь платье надела новое, с тремя рядами оборок и пышными рукавами. Из-за пышности этой она гляделась какой-то особенно хрупкой.

Пожилой.

— Это верно… дурь бы из тебя выбить, — отец снова тряхнул. — Задурил девке голову… а жениться когда?

— Жениться?

— Не дави на мальчика, — матушка замахнулась фартуком. — Может, он еще не готов…

— Он у тебя и в сто сорок готов не будет… вечно ты ему потакаешь…

…все это было так… привычно.

Знакомо.

Мирно.

И это окончательно отрезвило. Ричард вдруг осознал, что пустота, нет, она не исчезла, просто уменьшилась настолько, что перестала мучить.

Дар?

Дар, безусловно, важен… но важнее ли всего остального?

— Я… пойду помоюсь.

— Сходи, — отец похлопал по плечу. — А то воняет от тебя изрядно…

— Тор!

— Что? Я правду говорю… и всегда говорил… ишь, герцог выискался… сидел бы себе тихо при управе, давно уж…

Слушать знакомое это ворчание было приятно.

…и сидеть за столом, накрытым белой скатертью. Не альвийский шелк, но простое полотно и знакомая вышивка на уголках, синий вьюнок и белый невестин цвет.

Матушка привычно суетилась.

А отец вздыхал и, не выдержав, сгреб ее и силой усадил рядом. Альвы? Альвы поедят и без хлеба, а если что, то сами возьмут, чай, не безрукие. И подгорцы тоже не безрукие… и не безглазые, вон, вежливый, вьется ужом, говоря, что оборки из моды вышли, а ему б прямо сказать, что платье это давно уж на помойку снести надобно… и что Тор не снес, то единственно из нежелания любимую жену огорчать. Но раз человек или нечеловек, это ж не важно, говорит, слушать надобно… чай, не бедные и завтра купит другое… пять других, главное, чтоб не вздыхала и не охала…

Десять?

Ах, герцог может позволить… засранец он, как есть, а не герцог… и пусть не кочевряжится, не думает, что теперь он лучше прочих… и завтра у Императора…

Что?

Так ждут же ж… награду вручать станут.

Какую?

О том не сказано. Может, медаль, может, орден… или памятник тот самый, конный. Но если памятник, то поставить его выйдет только на заднем дворе, там, где грядки с морковкой. А что? Хоть какая польза, глядишь, воронье отпугивать будет, а то повадились черешню обирать… и нечего в бок пихаться, правда же ж. А за правду обидно не бывает…

…ночь пахла… сладко.

Фруктами?

Цветами?

Свежим ветром?

— Очухался? — Альер сидел и сосредоточенно грыз травинку. — Никак не могу привыкнуть, что все имеет свой вкус. Меня главой гильдии назначили… для всех мой любимый дядюшка… который дядюшка, погиб, защищая императора от мятежников-некромантов… сам понимаешь, особо распространяться никто не будет…

Темнота.

Луны узкими полосками, что глаза кошачьи. И небо лиловое. Прохлада… осень уже скоро, дожди. Осенью в столице тоскливо…

…всего слишком много.

— Справишься, — Альер вытер пальцы о камзол. — Вам, похоже, побеседовать надо…

Нет.

И… да.

Оливия кутается в старый плащ. И держится в тени. Маме она понравилась, хотя и смущало… как же, лайра благородная… и это еще про имперскую кровь она ничего не знает.

— Извини, — Ричард заговорил первым. — Кажется, я вел себя… как придурок.

— Я испугалась, что ты… что забрала слишком много.