Леди и некромант. Тени прошлого

Гуль наклонил голову и издал протяжный рокочущий звук, на который вожак ответил коротким рыком. Он встряхнул гривой и, повернувшись к гулю спиной, затрусил прочь. Вожак прихрамывал, а шкура его сочилась кровью, местами и вовсе висела лохмотьями, но стоило сопернику подобраться. Как вожак рявкнул. И от голоса этого молодой перевертыш упал на брюхо.

…понятно.

…вожак решил не рисковать. Разумно.

…и все равно следует написать в гильдию, пусть пришлют кого на зачистку, пока стая не расплодилась настолько, чтобы вовсе перекрыть дорогу.

— Гарманиэль был стар. Настолько стар, что он помнил не только Императора, но и отца его, которого был удостоен чести лицезреть, — это было сказано презрительным тоном. — Он пытался торговаться… он предлагал Императору плоды священных деревьев и сок их, силу источника, запечатанную в розовом жемчуге, но этого оказалось недостаточно. Позже он сопровождал Обреченных… и всякий раз ему выпадала честь обедать за столом Императора… мне пришлось разрушить его память, пока она не разрушила суть Гарманиэля. И все равно к огромному моему сожалению, я не спас его…

Перевертыши поднимались.

Уходили они явно без особого желания, а щенки так и вовсе долго топтались, порыкивая, видом своим показывая, что разлука недолга, что они-то всенепременно вернутся…

…к кому-то вернутся, и скоро — Ричард не сомневался — найдут менее удачливую добычу, тогда-то щенки и попробуют человеческой крови, что позволит им повзрослеть. Долг некроманта требовал уничтожить всю стаю, но опыт и разум подсказывали, что не стоит переоценивать свои возможности.

— …ты спрашивал о последнем императоре… он был красив, как и все люди его рода… и столь же безумен. В последнюю встречу он усадил его за свой стол. И подал подушки, расшитые золотом… он наполнил чашу гостя красным вином, только смешано оно было с альвийской кровью, и смеялся, глядя, как Гармониель давится угощением… отказаться — навлечь на себя гнев. Он возлежал на подушках, и четверо женщин, трое из которых были кровными его родственницами, ласкали его… а прекрасные рабыни услаждали взор императора танцем… потом танец ему наскучил, и он стал метать в рабынь ножи. Но те продолжали танцевать, ибо нож был быстрой смертью… ты говоришь, он предвидел… возможно, поскольку там, в чужой памяти, я увидел кое-что, что показалось мне странным. Император поднес Гармониелю ту чашу со словами, что свершенное свершилось, но однажды колесо судьбы вновь повернется… и что те, кто придет, будут лишь хранить трон и страну…

Ричард разломил сухую гномью лепешку и подумал, что мясо за всеми этими разговорами совсем остыло.

***

…Митаса встречала дождем. Начался он в полдень с мелкой занудной мороси, которая не столько осадила пыль на дороге, сколько сама в ней утонула. Но с каждой минутой дождь становился плотнее, и вот уже превратился в гудяшую серую стену, сквозь которую октоколесер пробирался осторожно.

Внутри вдруг стало сыро.

Холодно.

И тоскливо. Вновь вспомнился дом, и на глаза навернулись слезы. Это из-за дождя, конечно… я не собираюсь плакать, ибо это напрочь лишено смысла и вообще, все ведь хорошо.

Почти.

Ричард сидит на полу, разложив вокруг себя бумаги, и двое духов что-то ему объясняют. Альер, который рядом с Верховным судьей смотрится нелепо — трехлетний малыш в роскошных одеяниях — размахивает руками и подпрыгивает на месте. Порой застывает, но даже тогда пальцы на ногах его шевелятся. Неподвижность противна самой его натуре.

Верховный судья, напротив, степенен и скуп на жесты. Порой он напоминает мне престарелого ворона, которому приходится делиться нажитой мудростью с тем, кого он полагает мудрости недостойным.

Грен что-то шьет, легкое и воздушное, то ли занавески, то ли наряд, но главное, с иглами, окруженный сотнею крохотных шкатулок с самым необходимым — будь то бисер, бусины, ленты или кружева — он смотрится весьма гармонично.

К тому же явно счастлив.

Я читаю.

Пытаюсь.

Только не читается совсем. Окна заливает водой, и мир сквозь них представляется чем-то далеким…

— Если он предвидел гибель… и свое возрождение, то не мог ли сделать так, что… именно ты, Ричард, его и вернешь? Соберешь заклятье вместе и…

— Могло, — не стал отрицать Ричард, и знакомые мне монетки появились на столе. А над ними вспыхнула схема, больше всего напоминающая клубок нитей, причем разноцветных и перепутавшихся. — Провидцев не осталось…

— А предсказаний?

В любом внятном мире должно существовать предсказание, а лучше с десяток, предвещающих конец этого мира… даже у нас имелись катрены Нострадамуса, не считая наследия Ванги и пары предсказателей попроще…