Леди и война. Пепел моего сердца

   - Леди не следует проявлять упорство, отрицая очевидные факты, - голос у мэтра Шеннона был мягким, ласковым, такой хотелось слушать и прислушиваться к советам. Разве этот человек, полноватый, вечно мерзнущий, несмотря на теплую куртку, поверх которой он набрасывал пуховую шаль, способен пожелать дурного?

   Он пытается помочь бедной женщине, попавшей в беду.

   Ведь все помнят, как эта женщина помогла народу. Она уже отреклась от отца, человека в высшей степени недостойного, и поможет его осудить. Правда?

   Мэтр Шеннон порой садится на ковер и пытается играть с Йеном в жмурки. Но этот ребенок видит людей лучше, нежели глупая самка. Он не спускает с мэтра рыжих глаз и тот прекращает заигрывания.

   - Леди расскажет о злоупотреблениях отца, чем значительно облегчит работу судьям...

   ...суд откладывали.

   Новая власть не могла договориться с собой.

   Кто-то требовал смерти. Кто-то - высылки и заключения. Кто-то предлагал торговаться с соседями.

   Революционный комитет издал эдикт о переименовании Протектората Иверклейд в Первую Республику. И синий флаг с паладином заменило алое революционное знамя.

   Комитет превратился в правительство...

   ...а зима пошла на убыль.

   Топить стали хуже. Часто и вовсе забывали разжечь камин, и служанки исчезли, чего леди Лоу словно бы не заметила. Она перестала следить за собой, и теперь по нескольку дней кряду могла не вставать с постели. А когда вставала, то просто бродила по комнате, бормоча под нос обвинения.

   В комнате служанок поселилась стража.

   Они пили. Играли в карты. Курили, и едкий дым просачивался во все помещения. Стража вынесла серебряные канделябры, картины и даже старое, неподъемное зеркало в позолоченной раме. Фарфоровая посуда сменилась глиняной. Шоколад исчез, а вместо булочек был хлеб, недопеченный и вязкий.

   На обед подавали кашу с жиром.

   Юго приходилось покидать ребенка, чтобы найти нормальной еды. Ночью выйти было легко - охрана не слишком-то рьяно исполняла свой долг - и будь он один, Юго без особого труда покинул бы замок. А вот с Йеном... малыш слишком тяжел, чтобы его унести, и не настолько хорошо ходит, чтобы идти самому. И Юго ждал. Он спускался к кухням, которые работали - новая власть хотела есть не меньше, чем старая - рассовывал по карманам холодное мясо, вареные яйца и овощи, слушал сплетни.

   ...о северянах, которые не пожелали признать полномочия Народного Правительства и, наплевав на нормы с приличиями, вздернули отправленное к ним посольство.

   ...о том, что на Востоке мормэр Саммерлэнд занял оборону, но у него не хватит сил держать ее долго, если, конечно, он не воссоединится с Севером, что вряд ли. Мормэр чересчур горд, чтобы кланяться баронам.

   ...о пушках, которые везли в Город, но обоз был разграблен.

   ...о земляном валу, возведенном на границе земель Дохерти. За валом принимают любого, кто отречется от идеалов свободы и республики. Это подло, но... там есть жилье, уголь и хлеб.

   ...как и на Севере.

   ...войны не избежать, и рыцарская конница готова выступить против народа. Они медлят, тщетно надеясь, что голод и страдания сломят непокорный дух мятежников. Или опасаются за жизнь правящей семьи. Видят в них заложников...

   Говорили много, но важное - шепотом.

   Правительство боялось измен. А народ требовал зрелищ. И Площадь Возмездия помогала и тем, и другим. Никто не сомневался, что Ее Светлость также удостоятся прогулки по красной дорожке. Если, конечно, партия умеренных не одержит победу над ярыми народниками.

   Но сначала должен был состояться суд.

   И мэтр Шеннон, верно, сообразив, что чем дальше этот суд откладывается, тем менее презентабельно выглядит главный его свидетель, сумел-таки добиться начала слушаний.

   Ее Светлость тщательно готовили к первому заседанию.

   Вернулись служанки, не те, что были при Замке прежде, но толстые раздражительные женщины с грубыми руками. Они служили не Ее Светлости, а народу.

   Но помогли вымыться, сняли грязную рубашку, облачили в простое, пожалуй, скромное даже платье. Парик выбрали нарочито роскошный, с перьями и камнями, вернее сказать, стекляшками, камни заменившими.

   Вручили веер.

   Попытались остановить тень, но мэтр Шеннон вовремя вмешался.

   - Не следует волноваться, Ваша Светлость, - он обращался с должным уважением, почти подобострастием, которое вызывало у служанок презрительные гримасы, - просто помните, о чем мы говорили...

   - Его казнят?

   - Как суд решит.

   - Пусть казнят. Пусть всех их казнят... все виноваты.

   - Конечно, Ваша Светлость, - мэтр Шеннон подал руку.

   Вернулся он спустя час и, протянув конфету Йену, сказал:

   - Собирайтесь, детки. Мы поедем в одно замечательное место... Правительство не воюет с детьми. Оно их перевоспитывает.

   ...сиротский приют матушки Гранжи располагался у городской стены. Устроенный на месте старого алхимического склада, он мало годился для жилья. Запах химикатов, въевшийся в доски. Ни кроватей, ни даже матрасов - солома, брошенная на земляной пол. Вместо нужника - ведро в углу. Во дворе - колодец и корыто для умывания. Длинный стол, за которым собирались дважды в день - матушка Гранжи, сурового вида дама, и две ее дочери разливали жидкую похлебку.