Леди, лёд и пули

— Ну, уже прошло какое-то время. С июня. Говорят, нужен по меньшей мере год, чтобы оправиться после смерти или развода, и матери по-прежнему очень тяжело. Салли старалась облегчать ее страдания, но теперь… — Он покачал головой. — Просто ей так сильно не хватает его… Он был прекрасным человеком, мой отец. Он был врачом, как вы знаете. Хирургом. Я тоже хочу стать хирургом. Он заботился о нас так, словно мы были королевской семьей. Даже после того, как умер. Создал условия, чтобы мама не голодала до конца жизни. Даже мне оставил достаточно денег, чтобы я мог закончить медицинский факультет и затем открыть свою практику. Прекрасный человек. — Он снова покачал головой. — Простите, что прервал вас. Вы спрашивали…

— Что это вы говорили про прием Геймлиха? — спросил Карелла.

Мур улыбнулся.

— Когда я приезжал домой в августе, произошла такая история. Мы были в ресторане, и я вижу — у одного парнишки лицо стало совершенно красным. Это был кубинец двенадцати лет, празднично одетый для торжественного воскресного семейного обеда. Мать решила, что я спятил, когда я обхватил парнишку сзади на уровне груди и пару раз его сильно тряхнул. Я уверен, вам знаком этот прием.

— Да, — подтвердил Мейер.

— Как бы то ни было, это помогло ему, — скромно сказал Мур. — Его родители были очень благодарны. Можно сказать, что я своими руками освободил Кубу. И, конечно, с тех пор я стал героем для моей матери.

— Сын — врач! — сказал Мейер.

— Да, — улыбнулся Мур.

— Хорошо, — сказал Карелла.

— Итак, о чем мы говорили?

— Про воскресенье и про Салли.

— Угу.

— Вы виделись с ней по воскресеньям?

— Иногда. Обыкновенно она бывала очень занята по воскресеньям. Воскресенье было ее выходным днем. В этот день они не давали вечерних представлений.

— Была занята чем?

— Ну, в основном всякими мелкими делами. Бегала туда-сюда. Случалось, мы виделись. Но очень редко. Тогда мы разглядывали витрины, иногда ходили в зоопарк или в музей, примерно так. По большей части Салли любила оставаться одна в воскресенье. Во всяком случае, в дневное время.

— Мистер Мур, вам случалось отправляться с ней в район окраин? Когда вы встречались с ней в те воскресные дни, вы когда-нибудь отправлялись в сторону окраин?

— Ну конечно. В сторону окраин?

— На окраину, — сказал Карелла. — На угол авеню Калвер и Восемнадцатой.

— Нет, — сказал Мур. — Никогда.

— А вы знаете, где это находится?

— Разумеется.

— Но вы никогда не ходили туда с Салли?

— С какой стати? Это один из самых паршивых районов у нас в городе.

— А Салли ходила туда одна? В воскресенье?

— Могла. Почему вы спрашиваете? Я не понимаю…

— Потому что Лонни Купер сказала нам, что Салли отправлялась туда каждое воскресенье за кокаином для себя и для нескольких человек, занятых в шоу.

— Ну вот, мы снова вернулись к кокаину. Я уже сказал: насколько мне известно, Салли не была связана ни с кокаином, ни с другими наркотиками.

— За исключением марихуаны.

— Которую я не считаю наркотиком, — сказал Мур.

— Но определенно не кокаин. Который, по вашему мнению, не создает привыкания.

— Это не просто мое мнение, мистер Карелла. Это некоторым образом… Почему вы обо всем этом спрашиваете?

— Вы знали, что Салли снабжала кокаином труппу?

— Не знал.

— Она скрывала это от вас, так?

— Я не думал, что между нами могли быть секреты. Но если она занималась противозаконной торговлей или… я не знаю, как правильно назвать…

— Да, вы правильно назвали, — сказал Карелла.

— То она скрывала это от меня. Я не догадывался.

— В какой степени она тратила деньги, мистер Мур?

— Простите?

— У вас не возникало, скажем, ощущения, что она живет не по средствам?

— Не по своим средствам?

— Ну, учитывая то, что она зарабатывала в театре.

— Никаких ощущений не возникало. Одевалась она хорошо. И мне кажется, она редко в чем себе отказывала… Мистер Карелла, если вы объясните, что вас интересует…

— Один человек, с которым мы говорили, намекнул, что у Салли был дополнительный заработок. Мы знаем наверняка, что она доставляла кокаин, пусть и в ограниченных количествах. Нам бы хотелось знать, не была ли ее деятельность в области торговли наркотиками шире.

— Мне очень жаль. Я рад вам помочь, но до последней минуты я не ведал, что она хоть как-то была связана с наркотиками.

— За исключением марихуаны, — снова сказал Карелла.

— Ну да.

— Вы можете предположить, какой она могла иметь еще приработок?

— К сожалению, нет.

— Она не подрабатывала как проститутка? — спросил Мейер.

— Конечно, нет!

— Вы уверены?

— Абсолютно. Мы были очень близки. Практически мы проводили каждый день вместе. Я бы наверняка знал…

— Но вы не знали насчет кокаина.

— Нет, не знал.

— Она когда-нибудь говорила с вами о любой посторонней деятельности? О любом занятии, которое могло давать приработок?

— Я пытаюсь вспомнить, — сказал Мур.

— Постарайтесь вспомнить, — сказал Карелла.

Мур умолк и, казалось, хранил молчание очень долго. Вдруг, словно его осенило, он вскинул склоненную голову и посмотрел на детективов.

— Конечно, — сказал он. — Я не понимал, когда она говорила об этом. Но, вероятно, это оно и было.

— Что именно?