Леди, лёд и пули

— Я замерзаю у себя, — сказала она. — Завтра с утра первым делом позвоню в мэрию. Ведь они не должны выключать отопление так рано, а?

— Ну, я думал, в одиннадцать.

— А что, уже одиннадцать?

— Уже почти полночь.

— Но они не должны ведь отключать его полностью на ночь?

— До шестидесяти двух градусов, по-моему.

— Радиаторы просто ледяные, — пожаловалась она. — Я накрываюсь четырьмя одеялами.

— Тебе нужно электрическое одеяло, — сказал Клинг.

— Я боюсь таких. Боюсь, от них бывают пожары.

— Не бойся, они достаточно безопасны.

— А у тебя есть электрическое одеяло?

— Нет. Но все говорят, что они безопасны. Ну, я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. И правда, извини, что…

— И прости меня. — Она помолчала. — Эта сцена называется «Извини-прости». Верно?

— Пожалуй.

— Да, вот такая сцена, — сказала она.

Они опять замолчали.

— Ну, — сказал он, — уже поздно. Я не хочу…

— Нет, не клади трубку, — сказала она. — Поговори со мной…

* * *

Когда Браун изучал покупные цены в различных документах Эдельмана, относящихся к недвижимости, и переводил французские франки, испанские песеты, португальские эскудо и английские фунты стерлингов в доллары США, ему стало очевидно, что Эдельман занимался денежными операциями на общую сумму четыре миллиона за последние пять лет. Его записанные операции, покупки и продажи, покрытые различными чеками и последующими депозитами, составили примерно 1 275 000 долларов за тот же период. Таким образом, оставалось еще почти три миллиона долларов, не показанных в балансе и не обложенных налогами.

Поездки в Цюрих — пять только за последний год — вдруг стали понятны, если учесть, что единственными расходами были еда и проживание в гостинице. Эдельман явно не вел никаких дел в Цюрихе, во всяком случае, связанных с камнями. Тогда зачем он ездил туда? И почему за его поездками неизбежно следовали кратковременные заезды в другие города на континенте? Его маршруты, восстановленные с помощью чеков в каждом городе, казалось, следовали одной и той же схеме: Амстердам, Цюрих, Париж, Лондон, иногда с заездом в Лиссабон. Браун понял, что поездки Эдельмана в Цюрих были продиктованы не столько желанием посетить Альпы, сколько желанием проверить свои деньги.

Не было возможности выяснить, имелся ли у него счет в швейцарском банке. Швейцарские банкиры умеют хранить тайну вкладов. Может быть, миссис Эдельман знала что-то еще о различных поездках мужа за границу и о его владении (только на его имя, как заметил Браун) недвижимостью в пяти зарубежных странах? Может быть, она знала, почему Цюрих был необходимой остановкой во всех его поездках? Или, может быть, перед фактом самого рядового случая уклонения от налогов она станет утверждать, что она «невинная супруга», которая ничего не знает о делах мужа? Может быть, действительно не знает.

В любом случае покойник представлялся преуспевающим коммерсантом по купле-продаже драгоценных камней: он вел честные записи о камушках, которые покупал здесь и там, отчислял оперативные расходы из своих небольших прибылей и затем платил сборщику налогов то, что полагалось платить из чистого дохода. В то же самое время покойник тратил огромные суммы живыми деньгами на необъявленную покупку камней за границей, перепродавал камни в США, получал за них наличные деньги, опять не объявляя своих сделок, и затем тратил свои огромные доходы не только на покупку новых камней с целью перепродажи, но также и на покупку недвижимости. Не надо быть финансовым гением: любой человек понимает, что сейчас на рынке недвижимости, когда цена рассрочки при покупке дома — астрономическая, покупателя особняка или квартиры, имеющего живые деньги, встретят с распростертыми объятиями в любой точке земного шара. Эдельман азартно скупал недвижимость. Его главным интересом было накопление миллионов долларов, о которых он не собирался докладывать «дяде Сэму».

Браун потянулся к аппарату на столе и набрал домашний номер Клинга.

Телефон был занят.

* * *

Она попросила не класть трубку, попросила поговорить с ней. И теперь он не знал, о чем говорить. Пауза затягивалась. С улицы он услышал отчетливое завывание сирены кареты «Скорой помощи» «911» и представил себе, что какой-то дурак спрыгнул с моста или упал на рельсы метро.

— Тебе бывает страшно? — спросила она.

— Да, — ответил он.

— Я имею в виду — на работе.

— Да.

— Мне страшно, — сказала она.

— Чего ты боишься?

— Завтрашней ночи.

— Опять операция «Медсестра»?

— Да.

— Ну, просто…

— То есть я всегда немножко боюсь, но не так, как в этот раз. — Она поколебалась. — Он выколол глаза одной из них, — сказала она. — Одной из медсестер, которую изнасиловал.

— О Боже! — сказал Клинг.

— Да.

— Ну, что тебе делать?.. Просто быть осторожней, вот и все.

— Да, я всегда осторожна, — сказала она.

— Кто тебя страхует на этот раз?

— Двое. У меня их двое.

— Ну, это хорошо.

— Абрахамс и Макканн. Знаешь их?

— Нет.

— Они из участка китайского квартала.

— Я с ними незнаком.

— Вроде они нормальные ребята, но… Они же не могут прилепиться ко мне, чтобы не отпугнуть того, кого мы пытаемся отловить.