Леди не движется

— У меня есть кое-что для вас, — сказала я. — Недостаточно для ареста, но достаточно для подозрения.

Крюгер велел подать кофе. Я изложила ему свою версию. Крюгер обрадовался и насупился:

— Значит, подонок убил брата. То-то он так торопился с кремацией… А выходит, мы его тем обыском спугнули. Потому что он буквально на следующий день забрал тело, а в крематории устроил истерику, его еле успокоили. Каков лицемер, надо же. — Крюгер покачал головой и выпалил: — Не понимаю. Я сорок лет служу в полиции. Всякого повидал. Но одного не могу понять — как можно убить родного брата?! Поймите, я — немец. Традиционалист. Для меня чисто по-человечески это такая дикость, что я даже… Бывают разные бытовые убийства. Бывает, муж колотит жену, она не выдерживает. Бывает, убивают из ревности, за измену. Тут хоть что-то понять можно. От меня это далеко, но все-таки — можно. Но брата?! По-моему, на такое способны только русские и евреи. Русские потому, что вообще на все способны, а у евреев братоубийство даже в Ветхом Завете описано. Прямо с самого начала, я читал.

— Ну, немцам тоже есть что сказать. «Кольцо Нибелунгов», например, — возразила я.

— Ай, — отмахнулся Крюгер, — это выдумка. Литература всякая. Вот вечно эти писаки навыдумывают черт знает чего, а из-за них потом порядочных людей обвиняют. И вообще это не немецкая культура. Взяли какие-то саги, не помню, шведские или исландские…

— Отто, — я подалась вперед, едва ли не впервые назвав Крюгера по имени, — а точно нет никакой возможности отправить Бейкера на экспертизу?

Он отрицательно покачал круглой головой и уточнил словами:

— Абсолютно никакой. Вы же еще не знаете: паршивец вчера пытался наложить на себя руки. Вздумал спьяну повеситься на заднем дворе, а сосед заметил. Думаю, инсценировка. Готов поспорить, он там битый час стоял на табуретке с бутылкой в руке и петлей на шее. Но у Бейкера в досье — длительные курсы лечения у психолога, так что его тут же положили в клинику. Я узнавал — он же свидетель! — мне его врач запретил даже появляться. Психическая дестабилизация и так далее.

— Договориться с врачами никак?

— А что это нам даст? Ничего. Ну, получим мы из медицинских анализов каплю. Ну, установим. А потом нам его адвокат влепит иск за нарушение закона о частной жизни.

— Но самим-то нам надо убедиться? Перекрестная проверка.

Крюгеру идея не нравилась.

— Ладно, я вызову его мать. Как важную свидетельницу. Раз у нас есть запись, на которой свидетель, позднее убитый, опознал именно Адама, а не Бернарда — надо вызывать того, кто видел обоих и точно сумеет отличить их друг от друга.

— Еще одна зацепка, — вспомнила я. — Чисто медицинская, что интересно. Бернард переболел паротитом. Адам не болел. Я узнавала, паротит дает иммунитет на всю жизнь, то есть в крови должны быть антитела. Если у нашего подозреваемого нет таких антител, то пусть объяснит, почему.

— Не обязан, — парировал Крюгер. — Это не преступление. Эх, — он вздохнул, — ничего не поделаешь, придется по старинке. Свидетели, свидетели, еще раз свидетели. Он же не своими руками убил? Не своими.

— Руками Пола Даймона, — напомнила я. — Проще посадить Бейкера, чем поймать Даймона.

— Почему? — искренне удивился Крюгер.

— Потому что этого наемного убийцу обучали за государственный счет.

— Что вы имеете в виду? — спросил Крюгер и зачем-то посмотрел на мои коленки. Коленки были в брюках, но Крюгер все равно смутился.

— Он диверсант. И нельзя исключать, что с опытом работы в глубоком тылу. Тогда он не по зубам не только вам, но и федералам. Если он до сих пор жив, значит, умеет не делать ошибок.

— Ну-у… вам виднее. Вы в этой братии разбираетесь.

— Да, мне доводилось с ними работать.

Крюгер смутился окончательно и уставился в окно — лишь бы не пялиться на мои колени.

— Ну хорошо, — буркнул он. — Допустим, Даймона мы не поймаем. Но он же не все делал. Набегает очень много мелочей, которые Адам в одиночку не потянет. Вплоть до того, что кто-то должен был его постричь, у него же довольно длинные волосы были. Кто-то ему переставил чип брата…

— Во-первых, мог помочь Даймон. Диверсантов этому учат. А во-вторых, мог и сам. Снять чип вообще не проблема, если знать, как это делается, трудно его поставить, нужна очень высокая точность и хороший инструмент.

— Персонал еще, — продолжал Крюгер. — Диспетчер этот его, грузовые операторы — пока никого не нашли. Разбежались, словно за каждым персональный Даймон гонится. Я еще с коллегами свяжусь… тут придется хитро, чтобы не всполошить федералов, а то завопят, что раз у меня дело выплеснулось за пределы штата, это уже их юрисдикция. А мне делиться не хочется. В конце концов, что они тут узнают, чего не узнаю я? Мне добиться результата проще и легче, лишь бы не мешали. У меня следователь — уж точно не хуже их агентов… Но я вот что думаю: у Бернарда наверняка были такие друзья, о которых не знал Адам. И вот если бы устроить, чтоб друзья приехали сюда, а он их не узнал бы…

Он с надеждой уставился на меня.

— Думаете, что провокацию легче провернуть через нас с Августом, чем через коллег?

— В общем, да.