Леди Пятница

Угэм подхватил Пиркина, сграбастав его за воротник бумажно-лоскутного балахона, и бросился к окну. Выглянул наружу – и ему тут же пришлось уходить от удара бронзовой таблички, выполненной в виде большого ломтя хлеба.

– Странное плоское плавсредство в самом деле дрейфует на расстоянии прыжка, – доложил он, пригибаясь и уворачиваясь под градом различных носителей текстовой продукции Дома.

– Придется тебе и нас взять с собой, – сказал Артур, обращаясь к Пиркину.

Мальчик был вынужден волей-неволей прыгнуть в сторону, поскольку сразу несколько досок пола рядом с ним буквально взорвались щепками. Снизу вверх не менее чем на шесть футов высунулся прямой и невероятно острый шип – а может быть, рог или наконечник… Он состоял из чистой Пустоты в обмотке из серебряной проволоки. И исчез так же мгновенно, как появился.

– Мы уйдем отсюда все вместе! – крикнул Артур. – Либо все останемся здесь!

– Невозможно! – заверещал Пиркин. – Для плавания на плотах нужно быть членом Ассоциации!

– Мы в нее вступим! – пообещал Артур одновременно с очередным гулким ударом.

Рог снова разворотил пол, и на сей раз Артур смог рассмотреть голову чудовища. Это был пустотник самого низкого пошиба, из тех, что создаются из необработанной Пустоты: вот и в данном случае для придания формы обошлись простым каркасом из серебряной проволоки. Пол крушила взбесившаяся проволочная скульптура, безумный гибрид дикого кабана и единорога. Только вместо пустоты внутри каркаса клубилась черная Пустота.

У страшилища не было ни глаз, ни видимой пасти.

– Вы не можете просто так взять и вступить, – упирался Пиркин.

– Закинь его на плот и прыгай! – приказал Артур Угэму.

Он уже держал в руках Ключ, обратившийся мечом. И когда кабаноединорог опять проткнул пол, рубанул его по рогу.

Ощущение было такое, словно он взялся рубить камень. Отдача пронизала руку болью, но все-таки пустотнику пришлось куда хуже. Он завизжал – ужасающе тонко и громко – и спрятался под пирс.

Развернувшись, Артур вылез в окошко и прыгнул на плот, качавшийся внизу. Он едва не промазал, потому что плот уже двигался прочь. Шестеро Бумаговодителей налегали на шесты. И выражение их лиц ясно говорило, что сейчас у них в высшем приоритете – скорейшее удаление от пустотника, но никак не забота о новых членах команды.

Седьмым Бумаговодителем был Пиркин. Он как раз поднимался на ноги, причем с деятельной – и, скорее всего, нежеланной – помощью Угэма. Сьюзи и Фред смотрели назад, на рушащийся пирс, на жуткую тварь, что выбиралась из документальных завалов, провожая ускользнувшую добычу истошными воплями.

По счастью, Бумаговодители отлично знали свое дело. Вскоре быстрое течение подхватило плот и погнало его прочь. Когда берег отдалился на несколько сотен ярдов, причал и чудовище скрыла снежная мгла.

Артур присмотрелся и увидел: текстуально заряженные воды Канала сами мчали плот, изнутри и снаружи состоявший из записей Дома. Сотни, если не тысячи папирусных свитков удерживались вместе лентами, на которых тоже было что-то напечатано или написано. Особую крепость и жесткость плоту придавали распорки – длинные, тонкие планки. Их сплошь покрывал некий узор. Без сомнения, это опять же были своего рода письмена – хотя Артур, пожалуй, принял бы их за следы древоточцев.

Размерами плот достигал примерно половины футбольного поля. Некоторые его части явно просели. Одни напитались водой, другие вовсе подтопило. Артура особенно заинтересовала хижина в самой середине плота. Это было основательного вида строение: стены из мраморных плит, крыша из пластин аспидного сланца. На крыше торчала труба, из нее шел дым. Наружу вырывался мягкий желтый свет, означавший наличие по крайней мере одной «штромовой» лампы.

Артур без промедления направился в сторону убежища. Он больше не пытался скрыть крупную дрожь, которая зарождалась где-то внутри. Руки тряслись, зубы лязгали… Тому виной был и страх, и пережитое потрясение. Путешествуя в Доме, Артур повидал кое-каких страшных чудес. Так вот кабаноединорога превосходили немногие.

«Надеюсь, плавать оно не умеет, – подумал Артур. И тут же: – Надеюсь, оно за нами не гонится…»

– Остановитесь, – сказал Питер Пиркин, тыча пальцем Артуру в лицо. – По факту вы вступили на плот. Это мы еще можем вам спустить, хотя подобное идет вразрез с положениями и статьями Ассоциации… Но в дом общения вы ни под каким видом не можете быть допущены!

– Можем, – просто ответил Артур и стряхнул с плеча налипший снег, продолжая идти. – Я слишком замерз, чтобы спорить тут с вами.

– Разве это холод? Это вовсе не холод! – заявил Пиркин. – Мы, знаете ли, плавали в таких студеных течениях, что лишь движение текстов очищает их ото льда, да и то на краткое время, достаточное, чтобы плот…

– Отойдите с дороги, пожалуйста, – стуча зубами, произнес Артур.

Все это время Пиркин маячил прямо перед ним, отступая задом наперед, и теперь торчал прямо на пороге, заслоняя дверь – большой кусок коры, усеянный пиктограммами.