Леди-плутовка

Она бесшумно подобралась к тому месту, где стоял Каллум.

– Мальчишка, которого нанял Батлер, не умеет считать: разбил третье окно с конца, а не четвертое или пятое.

Каллум буркнул что-то непечатное, но тут же извинился:

– А что там, за третьим окном?

Изабел немного подумала:

– По-моему, музыкальный салон.

– Ничего не поделаешь: только так мы можем проникнуть в дом, не причинив очередного ущерба герцогу.

Изабел согласилась. Каллум осторожно прислонил картину к стене дома, развязал свой пакет и, вытащив веревку с металлическим крюком на конце, отступил. Смерив взглядом расстояние, он раскрутил веревку и резко подкинул вверх. Крюк с легким звяканьем ударился о раму, немного сполз и впился в дерево.

Каждый звук действовал Изабел на нервы.

«Эндрю, не будь ты уже мертв, я убила бы тебя собственными руками за то, что поставил меня в такое положение!»

Несколько бесконечных минут они выжидали, прижавшись к стене. Каллум дернул за конец веревки, удостоверившись, что она держится, прошептал:

– Ждите меня здесь: меньше для вас беспокойства.

– Нет-нет! Батлер ждет у дома, а я буду стоять на страже у дверей. Один из нас несет картину, а второй пичкает псов снотворным.

– Хорошо, но я взберусь первым, – заявил Дженкс.

– В таком случае возьмите несколько кексов.

Изабел открыла мешочек и вынула пакет анисовых кексов, пропитанных опиумом, который должен был обеспечить псам спокойный сон.

Каллум надел черные перчатки и стал взбираться наверх, упираясь ногами в стену дома и помогая себе руками. Поднимался он быстро, почти без усилий, – похоже, не впервой.

Изабел сглотнула. Несмотря на то что ужасно нервничала, его стройные ноги и твердые ягодицы, крепкую хватку и сильные руки она все же оценила.

Добравшись до верха, Дженкс принялся осматривать окно. Они боялись, что изнутри оно может быть чем-то загорожено, а судя по тому, как Каллум осторожно ощупывал разбитое стекло, Изабел предположила, что что-то там мешает. Все еще сжимая веревку и упираясь в стену ногами, он стал расшатывать края разбитого стекла, потом просунул руку в дыру и вытащил доску. Ему пришлось неестественно изогнуться, чтобы ее не уронить, отчего Изабел едва не лишилась сознания от страха за него. Сердце так билось, что она почти не могла двигаться.

Каллум наконец открыл задвижку, перекинул ногу через подоконник и очутился внутри. Изабел навострила уши в ожидании сигнала. Через несколько минут Каллум высунулся и жестом поманил ее. Изабел пристроила перевязанную картину на спине, уперлась ногами в стену и стала подниматься, а Каллум подтягивал веревку, помогая ей. Как же это здорово – использовать мышцы для чего-то полезного!

Вот она уже у окна, перекинула ногу через подоконник, наслаждаясь свободой движений, а в комнату ее втянул Каллум. Некоторые усилия с его стороны потребовались, чтобы отвязать картину, да и Изабел тоже пришлось потрудиться, чтобы как-то ему помочь. Наконец Каллум прислонил картину к стене и протянул руки к Изабел. Несколько секунд они так стояли, слушая биение сердец, тело к телу, безмолвные, охваченные облегчением и ощущением надежного партнерства.

Изабел вдыхала аромат его кожи и волос. «Я бы не подумала сделать это с кем-то еще…»

Он нагнулся и шепнул ей на ухо:

– Снимите обувь.

Они оказались в музыкальном салоне, как и ожидала Изабел: лунного света, проникавшего в окна, было достаточно, чтобы различить очертания инструментов.

Разомкнув объятия, они разулись, а он стянул перчатки и спрятал в карман. Каждое движение казалось громким, как слоновий топот. Дыхание было частым и неглубоким. Но все это чепуха! Они в доме, и готовы перейти к следующему пункту плана…

И в этот момент за дверью послышались шаги и собачий лай.

Глава 11

Сердце Каллума так колотилось, что, казалось, готово вырваться из груди. Шаги все приближались, вот они уже почти у двери. Собаки просто бесновались, исходя лаем.

Каллум толкнул Изабел к себе за спину, хотя и понимал – укрытие ненадежное. В абсолютной тишине салона было слышно только их дыхание. Каждый вздох застревал в горле.

Лай продолжался, но шаги стали удаляться. Наконец они услышали голос:

– Тихо вы, чертовы зверюги! Нечего лезть в каждую дверь и тащить в комнаты грязь!

Акцент говорившего был слишком отчетливым, так что вряд ли это был кто-то из членов семьи. Значит, это один из слуг.

– Вот! Ешьте и успокойтесь!

Послышалось рычание, потом цокот когтей – очевидно, псы набросились на угощение.

– А то весь дом разбудите!

Зазвенели ключи, башмаки на толстых подошвах зашаркали прочь, в том направлении, откуда пришли.

Все равно что смотреть пьесу с закрытыми глазами.

Каллум прислушивался к каждому шуму, каждому стуку, продолжая удерживать Изабел за спиной. Что теперь? Можно ли им выйти?

Опять кто-то прошел мимо двери, и тут же возобновился лай.

Каллум скрипнул зубами. Если слуга откроет дверь, времени хватит лишь на то, чтобы спрятаться в тени за фортепиано. Это лучше, чем огреть беднягу по голове. В конце концов он не виноват. Он всего лишь выполняет свою работу.

Даже не выполняет. Во всяком случае, он сдался и оставил псов в покое: