Леди в озере

– Никто бы ничего не узнал. Такие вещи происходят все время, сплошь и рядом, мэм. – Ага, мэм нравится не больше, чем мисс. Будь осторожна в своих желаниях, золотце. – Все время и на всех уровнях. Мужчины есть мужчины. Шашни водили президенты – взять хотя бы Уоррена Хардинга, да и Франклин Рузвельт, вероятно, был не без греха. Линдон Джонсон, тот изменяет жене почти наверняка. Но если все шито-крыто, если ты соблюдаешь осторожность и внешние приличия, то об этом просто не говорят. А Тэйлор вообще вряд ли будет выдвинут. Шелл не создал коалиции, которая нужна, если он хочет провести в сенат своего кандидата. Может, через два или четыре года это и удастся, но не в этом году.

Похоже, я ее немного отрезвил, но она по-прежнему не готова признать поражение. Судя по выражению лица, продолжит копать. Но это уже не моя проблема. Я объяснил ей, как устроена мэрилендская политическая кухня, как и обещал сестренке. Все зиждется на деньгах и организации. Главная гонка – это первичные выборы среди демократов, особенно в Балтиморе, и победитель получает все, дело сделано. Мы узнаем имена победителей 14 сентября, но будем делать вид, будто выборы еще не закончились, и борьба продолжится до ноября.

Я пытаюсь заплатить за нашу выпивку, но она берет счет сама и говорит, что включит в свои служебные расходы. Говорит, что журналистка не может позволить своим источникам платить за нее и что-то ей покупать. Интересно, где она слышала такую чушь? Я всю дорогу оплачиваю счета журналистов в ресторанах и барах, посылаю им виски на Рождество и окорока на Пасху.

Мы расстаемся на углу Чарльз-стрит и Малберри-стрит. Скоро начнет смеркаться, но она говорит, что живет всего лишь в квартале отсюда.

– А вы живете поблизости? – спрашивает она.

– О, просто сяду на автобус, идущий по Чарльз, – говорю, не отвечая на ее вопрос.

Оставшись один, выбираю кружной путь, хотя за мной никто не следит. Направляюсь в бар «У Леона», незаметное заведение на Парк-авеню. От ее дома до этого бара не будет и десяти кварталов, но можно сказать, что он находится в другой вселенной.

Зайдя в бар, понимаю, что мне нужно одно – выпить. На общение у меня нет сил. Когда я оказываюсь здесь, с плеч спадает груз. Иногда я испытываю такое облегчение, выпивая тут, где я могу наконец быть самим собой. Не Дональдом Вайнштейном, важной шишкой, ответственным человеком и строгим руководителем аппарата у деятеля, который через восемь лет может стать губернатором. Когда-то я был просто рядовым демократическим активистом, теперь же я функционер, отдающий приказы, заключающий сделки, решающий вопросы. Я пойму, что мне реально удалось выйти в дамки, когда у меня появится прозвище, как у Гарри МакГирка «Белые ботинки» или хотя бы как у Шелла Гордона, который пьет пиво в углу. Мне все равно, каким оно будет, лишь бы не «фагала»[116].

Об этом знают многие, но никто никогда об этом не говорит. Наверное, люди – мой босс, моя сестра – думают, что оказывают мне услугу, игнорируя очевидное и отпуская шутки насчет «убежденных холостяков». У меня есть два друга, Рон и Билл, они живут в небольшом домике в отдаленном районе на северо-западе, и, похоже, все считают их просто-напросто двумя неженатыми парнями, рыщущими в поисках женщин. Рон владеет небольшой шикарной спортивной машиной, и они оба красавцы. Я был у них на Хеллоуин, и к нашей двери пришел парнишка из дома напротив, требуя сластей, притом он был наряжен женщиной. Мы все посмеялись над его нарядом и дали ему за это побольше конфет. Когда-нибудь он оглянется на прошлое и смекнет, что к чему, поймет, почему в том доме на Хеллоуин было полно мужчин. Кто знает, может, станет одним из нас. Я только в подростковом возрасте разобрался в том, какой я, и только в двадцать с хвостиком решился действовать, чтобы удовлетворить желания. И мне приходится быть крайне осторожным, тогда как таким, как Изикиел Тэйлор, достаточно просто-напросто не ставить в неловкое положение своих жен.

Давным-давно один человек дал мне ценный совет относительно того, как нужно вести себя на работе, чтобы производить хорошее впечатление: держи в руке большой блокнот и хмурься – тогда все будут думать, что ты занимаешься чем-то важным. Но у меня такое чувство, будто это относится и ко всей моей жизни, будто я бегу по улицам Балтимора с невидимым блокнотом в руке, сосредоточенно морща лоб, и никто не понимает, что у меня на уме на самом деле.

– Он женат на своей работе, – говорит моя мать с гордостью и досадой.

Это правда. Разве у меня есть выбор?

Июль 1966 года

Она опасалась, что брат Джудит начнет настаивать на том, чтобы проводить ее до двери дома, и даже попытается подкатить. Сойдя с Чарльз-стрит и пройдя квартал, она остановила такси.