Ледяная свадьба

–А вот ты скажи мне, Петрович. Ты чего до племянницы мой таскался вперед меня? Али думаешь что стара стала Анна и не знает ничего? Мне все доносят чего надобно.

Волынский был поражен тем, что соглядатаи уже донести Анне о его визите к принцессе Анне Леопольдовне.

–Ваше величество! Да я был у её высочества принцессы. И дал ей денег. Ея высочество нуждается в средствах.

– А ты добрый у нас? Либман не дал, так ты расстарался? Смори, Волынский, коли интриги плести станешь, не помилую. Мне слуги верные надобны, а не интриганы поганые.

– Но её высочество нуждается в средствах, ваше величество. И что такого, что я из собственных средств помог ей?

– Не лукавь, Артемий. Коли помочь желаешь то народу помоги. Народу нищему, коих в Петербурге много. А Анне ты моей помогаешь не просто так. Думаешь, коли помру я, то она в силу войдет? Эх, Артемий.

– Ваше величество!

– Мне надобен друг верный. Ведь Анну поддержать надобно будет когда помру я.

– Ваше величество еще проживет много лет на благо подданных, и на благо России.

– На благо ли, Артемий? – уже спокойно сказала императрица. – Перед смертью много думаю про царствование свое, Петрович. И думаю чем помянут меня потомки мои? Добром али нет?

– Ваше царствование….

– Не нежно лести, Петрович. Лучше говори чего надобно, а потом я тебе расскажу чего надобно мне от тебя.

Волынский представил императрице свой проект об устроении дел государственных в коем указал на необходимость исправления образования в империи российской, воспитания юношества, об исправлении дел коммерческих и прибавления через оные доходов государственных. Императрица его выслушала, но внимания словам кабинет-министра уделила мало. Её все это уже интересовало мало. Она была одержима одной мыслью – утверждения престола государства Российского за потомками Ивана, а не Петра.

– Погляжу проект твой, Петрович. Погляжу. А сейчас ты меня послушай. Надеюсь, я дожить до того, как родит моя племянница и родит мальчика. Наследника.

– Я уверен в том, ваше величество и безопасность трона и империи будет тем обеспечена.

– Но мне надобно знать, что дворянство российское, того наследника поддержит и признает! Мне новый переворот не надобен. Я поганые роды Голицыных да Долгоруких произвела малость. Но они еще копошатся по углам темным и шипят и ядовитые жала свои высовывают. Ох, много вреда России от тех родов было и будет. Много смуты и много потрясений.

Императрица искренне ненавидела Долгоруких и Голицыных и считала что извести эти роды дело для государства благое. И изводила их как могла, но росли они как трава сорная и поднимались снова и снова.

– Надобен мне человек верный, Петрович. Который дитя, что Анна в утробе носит, поддержит. И на тебя в том деле уповаю я…

***

Год 1739, сентябрь, 15 дня. Санкт-Петербург.

Либман за работой.

Лейба Либман донесения от своих наушников послушав, сразу отправился к герцогине Бенингне Бирон. Ему странно не нравилась горбатая уродина, но сейчас иного выбора не было. Сам герцог слишком легкомысленно относиться к его предупреждениям, а Пьетро Мира слишком увлечен Марией Дорио. А горбунья так мужу своему надоедать умела, что Бирен был на все готов лишь бы отвязаться от неё.

Бенингна в отличие от императрицы всегда одевалась с самого утра в роскошные платья, и парикмахеры колдовали над её прической по полтора-два часа. Причем главная цель оной процедуры была в том, дабы обнажить прелестную шею герцогини, единственную часть своего тела, коей она могла гордиться.

Он приняла Либмана с кислой миной на лице и протянула ему руку для поцелуя.

– Ваша светлость, – банкир поклонился Биронше. – Вы сегодня очаровательны.

Такой комплимент к горбунье скорее напоминал насмешку, но Бенингна была не из тех, кто не принимает лесть.

– Но я прибыл к вам не для того чтобы расточать комплименты, ваша светлость. Над родом Биронов сгустились тучи, а ваш супруг дремлет. Я предупреждал его о том неоднократно, но все напрасно.

– И вы решили обратиться ко мне? – спросила Бенингна.

– Да, ваша светлость. Вы моя единственная надежда. Образумьте герцога. Или вы потеряете корону.

Последняя фраза словно хлестнула горбатую герцогиню по щеке. Она даже вздрогнула.

– Потеряем корону? Что вы говорите, Либман?

– Ваша светлость, оглянитесь вокруг. Кабинет министр Волынский лезет к власти и его влияние на императрицу усиливается. И скоро он вытеснит вашего мужа на второй план.

– Вы говорите ерунду, Либман. Императрица благоволит нашей семье.

– Но вспомните, ваша светлость, что в фаворитах у императрицы, когда она еще была герцогиней Курляндской числились многие мужчины. И вашего мужа она может сменить. Вспомните Бестужева-Рюмина, вспомните Мориса Саксонского, Вспомните Левенвольде. Где они? Их вытеснил ваш муж. Но его могут заставить уступить дорогу. И если не в постели императрицы, то в делах влияния политического.

– И что вы посоветуете нам с мужем делать, Либман? Вы ведь явились ко мне дать совет?

– И не только. Я принес вам просимые вами 50 тысяч рублей золотом.