Ледяная трилогия

— Чего годить? У тебя закосили — твоя проблема. Поедешь к ним сам на терку.

— Не пыли, братан. Это не моя проблема. Это наша проблема.

— Ни хуя! У тебя зацепили, а я при чем?

— При том, что крыса живет в твоем доме.

— Чего? Какая, бля, крыса?

— Жирная. И спит у тебя. И хлеб твой ест.

Дато в упор посмотрел на него.

Гасан порылся по карманам. Достал круглую деревянную табакерку. Закрыл крышку холодильника. Открыл табакерку. В ней был кокаин. Он отсыпал кокаина на крышку. Достал костяную трубочку и пластиковую карту.

— Давай попылесосим, братан. Я уже третьи сутки не сплю.

— А что же тогда… крыса? У меня? Ты за базар отвечаешь?

— Отвечаю, Дато.

— И кто это?

— Не спеши.

— Чего, бля, не спеши? Кто это?

Гасан быстро растер кокаин картой. Отделил две толстые линии. Протянул Дато трубочку:

— Давай, братан.

Дато взял трубку. Наклонился. И быстро втянул ноздрей свою линию. Вернул трубку Гасану. Тот вставил ее в свой горбатый нос. Медленно втянул половину линии в одну ноздрю. Затем остаток — в другую.

— А как ты узнал? — шмыгал носом Дато. — Ты же с моими никогда не терся. Как ты узнал? У меня что, стукло сидит?

— У тебя нормальные пацаны, Дато.

— Ну, кто, ёптеть?!

— Погоди. — Гасан отделял еще две линии. — Давай добьем. И я скажу, как делать надо.

— Делать… делать… На! — Дато пнул картонный ящик. Из дыры посыпалась гречневая крупа. Гасан втянул свою линию. Дато махнул рукой:

— Не хочу.

Гасан втянул вторую линию. Убрал табакерку с трубкой. Вытер нос платком.

— Значит, давай так сделаем. Это закроем. И ты понесешь к себе.

— На хера мне песок?

— А пусть твои думают, что все нормально.

— А бабки?

— Ты мне дашь кейс. А бабки вынешь.

— Ну?

— Ящик отвезешь к себе. А потом начнем охоту на крысу.

— Так ты знаешь или нет — кто?

Гасан приблизился. Шепнул ему на ухо.

— А лед у него?

— Нет.

— А где лед? У блондинов уже?

— Нет. Нет, Дато. Лед у тебя дома.

Дато в упор смотрел на него:

— Чего? Где?

— В морозилке.

— У меня?

— У тебя, у тебя, Дато.

— И кто это сделал?

— Твоя Наташа.

Bosch

21.00. Квартира Дато. Малая Бронная, д. 7

Просторная кухня. Белая мебель. Дорогая утварь. Позолоченная кастрюля с водой на огне.

На мраморном полу лежал связанный Апельсин: 29 лет, рыжеволосый, с массивным телом бывшего спортсмена.

В углу сидела Наташа: 26 лет, красивая, длинноногая, в разорванном розовом платье. Ее рука была прикована наручниками к батарее.

За столом сидели Дато и Гасан Слепой. Рядом стояли Лом и Пека: широкоплечие, мускулистые, с небольшими бритыми головами и толстыми шеями.

Перед Дато стояла ополовиненная бутылка водки «Юрий Долгорукий». Гасан растирал на тарелке порцию кокаина.

Дато налил себе водки. Выпил. Неторопливо закурил. Посмотрел на Наташу:

— Я, бля, одного не пойму. Хоть убей ты меня, хоть зарежь. Что тебе не хватало?

Наташа молчала. Смотрела на ножку стула.

— Из говна тебя поднял, брату твоему помог, матери помог. На Карибы возил, одел как, блядь, принцессу Диану. Ебал каждый день. Чего не хватало?

Наташа молчала.

— Да. Бабы — загадка, — выпустил дым Дато. — А, Гасан? Третий раз на крысу нарываюсь. Что такое?! Судьба, блядь?

— Не знаю, брат. — Гасан втянул носом порцию. — Может, и судьба.

— Потом, я, бля, ни хера в понятие не возьму: ну, запарила бы ты лед в объезд, ну, срубила бы полсотни. Но а потом что? Что потом? Куда б ты делась? В землю, что ли, зарылась? Или что, полсотни — это такие большие бабки для тебя?

Наташа молчала.

— Дато, оставь ее, — вытер нос Гасан. — Баба всегда на вторых ролях.

— Век живи — век учись… — Дато стряхнул пепел. Посмотрел на кастрюлю: — Ну, чего, закипела?

Пека заглянул в кастрюлю:

— Закипает.

Апельсин заворочался на полу. Лом прижал его ногой:

— Лежать.

— Дато, гадом буду, это не моя идея. Гадом буду, — забормотал Апельсин.

— Гадом ты не будешь. — Дато покосился на его рыжую вспотевшую голову. — Гадом ты уже стал.

— Мне Шакро пушку к башке дважды приставлял. Тогда, в Дагомысе, и после свадьбы. Он про блондинов от Аверы слышал.

— От Аверы? — усмехнулся Гасан. — Авера в земле.

— Он на Шакро наезжал, тот был ему должен еще по «Тибету», — приподнял голову Апельсин. — И тогда прогнал ему про блондинов и про лед. Говорит: вот маза кусошная, бери. Нарубишь — отдашь.

— И что, Шакро велел тебе у Гасана зацепить? — спросил Гасан.

— Шакро хочет мазу взять на лед.

— Чего? — усмехнулся Дато. — Ты что, падло, гонишь? Аверу же завалили, какой, бля, долг, какой «Тибет»?

— Он и без Аверы хочет. Бля буду, Дато. Мне пацаны его терли, он голый щас, они с Рыбой в плохих, а на тебя навалятся.

— И мазу возьмут? — улыбался Дато.

— Хотят взять.

— По-грубому? Без терки?

— Он мне сказал: давай дерни порцию, я посмотрю. Не дернешь — завалим.

— И чего ему смотреть?

— Ну, как ты напаришься.

Дато потушил окурок. Встал. Подошел к Апельсину. Сунул руки в карманы. Качнулся на носках.

— М-да… Ты, пес, совсем взбесился. Совсем понятие потерял.

Он кивнул Пеке. Тот снял с огня кастрюлю. Лом прижал ботинком голову Апельсина к голубоватому мраморному полу.