Ледяное сердце

– Где он?! – рявкнул Эйгер на идущего впереди с факелом горца. – Где Дитамар?

– Утром отбыл на Восточную заставу.

Эйгер что-то пробормотал глухо, и видимо это снова было ругательство, потому что Кайя не знала таких слов.

От него пахло дымом, пылью и лошадиным потом – это она почувствовала даже в своём состоянии, и почему-то подумалось, что она пахнет не лучше. Они вышли из подземелий во двор, в глаза ударил яркий солнечный свет, который, казалось, проникал даже сквозь веки. Кайя зажмурилась, вдохнула свежий воздух… и провалились в забытьё.

Очнулась от того, что чьи-то заботливые руки стягивали с неё платье. Над ней хлопотали две служанки: одна, полная круглолицая в белом чепце, быстро и умело раздевала её, а вторая раскладывала на скамье простыни и мыло. Над ними смыкался небольшой свод пещеры, украшенный висящими каменными сосульками, а внизу в большой гранитной чаше парила вода, вытекающая прямо из источника в горе. Пахло солью, железом и хвоей – одна из женщин бросала в воду еловые ветви и траву.

– Ох, Каменная Дева! Га́рза, ты посмотри, какая же она тощая-то! – воскликнула круглолицая служанка.

Кайю подняли и опустили в воду. И, кажется, впервые с того момента, как покинула Рокну, она согрелась по-настоящему – вода была тёплой, почти горячей. Служанки принялись её мыть, переговаривались между собой, очевидно думая, что она не понимает их слов. А она понимала, но была настолько слаба, что временами просто теряла сознание. И тогда Гарза хлопала её по щекам и давала понюхать мерзко пахнущую соль.

– Айра! Ты её утопишь!

– Как такую утопишь, она же как полено, всплывёт поди! – засмеялась круглолицая Айра.

– Не пойму, с чего этого эфе так взбеленился? Слышала бы ты, как он кричал! Я давно такого крика не слышала, чуть было каминная полка не рухнула, все аж разбежались. И ведь грозился посадить Дитамара на цепь…

– На цепь? За что?

– Да вот за эту девчонку, за то, что тот её в подвале держал.

– На-а-а цепь? Ох-хо-хо! Из-за какой-то кахоле?

– Вот и я подумала – что в ней проку? Да мало ли, может, глянулась… но скажи, разве такая может понравиться эфе? Он же любит черноглазых и шустрых, а эта видом – бледная моль, и глазищи, как у голодной кошки, – пожала плечами Гарза.

– А младшенький чего сказал?

– Дитамар-то уехал! Ещё до рассвета. На заставу, сказал, а завтра обещался быть, видно, уж к вечеру.

– То-то будет весело! Думаешь, и впрямь его на цепь посадит?

– Это вряд ли, но подерутся на славу!

И они снова расхохотались.

Внутри теплело. Таял ледяной комок, и лихорадка отступала.

Айра достала банку и, зачерпнув ладонью, стала намазывать чем-то Кайю.

Слёзы гор.

Она вспомнила этот запах. Баночка с чёрной смолой стояла у Наннэ среди особенно ценных лекарств, и давали её не больше капли самым тяжёлым больным. А тут служанка намазывала её, не стесняясь, словно это было обычное мыло.

Сразу захотелось спать. Кайя и заснула бы прямо в этой тёплой каменной ванне, если бы её не растормошили. Женщины вытащили её из воды, завернули в простыни и одеяла и увели наверх, в комнату с кроватью под балдахином. Напоили горьким отваром, в котором чувствовались золотой корень, лимонник и чабрец. В камине горели дрова, и кровать была такой чудесно мягкой и чистой, что едва голова Кайи коснулась подушки, она провалилась в очень глубокий сон.

А сон ей приснился странный.

Она сидела на пригорке на прогретых солнцем камнях, и ладони чувствовали их шершавую крупитчатую поверхность. Серый гранит в блестящих чешуйках слюды и розового кварца местами бугрился и был похож на спину большой ящерицы. От камней шло густое тепло, оно проникало в кровь, разливаясь по телу, наполняло его силой, и ей казалось, что от этой силы она может взлететь, вот только камни не пускали, держали за руки и казались живыми. Кайя гладила их, и они отвечали ей волнами жара.

Когда она проснулась, было совсем темно. На мгновенье даже показалось, что она снова в подвале, но темно было и за окном, а значит, просто наступила ночь.

Ночь какого дня? И сколько она проспала?

Потянулась, ощупывая мягкое шерстяное одеяло, и вспомнила, что эта комната где-то наверху. Сквозь неплотно прикрытую дверь пробивалась узкая полоска тусклого света, и вместе с ней доносились голоса.

Кайя встала. Голова не кружилась и не болела, слабость и лихорадка прошли, и ужасно хотелось есть. Прокралась к двери на цыпочках и остановилась, прислушиваясь.

Она узнала эти голоса, и сердце замерло.

Эйгер и Дитамар.

Два чудовища.

И страх, отступивший было, вернулся снова.

Они говорили громко, видимо, ссорились, ходили, то удаляясь, то приближаясь, и потому слова она могла разобрать не все.

– …и что ты теперь здесь делаешь? – гремел голос Эйгера. – Пришёл посмотреть на свою новую игрушку? Ты, видимо, совсем обезумел, брат! Ты чуть не убил её!

– Одной кахоле меньше, ну и что? И, кстати, разве ты забыл, что это именно я добыл её, можно сказать, ценой своей свободы – обещал жениться! И мы вроде как обручены, – ответил Дитамар насмешливо, – так что она моя по праву.