Ледяное забвение

«С неописуемой радостью, с чувством глубокой благодарности мы переживаем вместе с Вами, мой фюрер, величайшую победу, одержанную Вами и Германией, вступление немецких войск в Париж. Вы творите дела, которые вообще не укладываются в человеческое воображение и не имеют аналогов в истории человечества. Как нам поблагодарить Вас? Высказать поздравление — слишком мало, чтобы выразить чувства, которые меня обуревают».

Три дня спустя Гудериан сообщил Гитлеру, что он со своими танками дошел до Понтарлье. Изумленный быстротой продвижения своих войск, Гитлер запросил телеграфом, не ошибка ли это, «вероятно, имеется в виду Понтайе-сюр-Сон?», и в ответ «король танков» Гейнц Гудериан телеграфировал ему: «Никакой ошибки. Лично нахожусь в Понтарлье на швейцарской границе». Оттуда он двинулся на северо-восток и вклинился с тыла в линию Мажино. Оборонительный вал Франции пал почти без боя.

Начав 10 мая 1940 года вторжение в Бельгию, Нидерланды и Францию, вермахт в течение месяца разгромил французские войска, обратив в бегство британские экспедиционные части. Но больше всего исходу кампании удивлялись участники Первой мировой войны: их поразила низкая боеспособность французской армии и несостоятельность ее командования. Гитлер тоже был поражен этим, и уже 18 июня ему передали желание французов заключить перемирие. Фюрер повелел участвовать в первом заседании главнокомандующим трех видов войск вермахта, а также Кейтелю и имперским министрам Гессу и фон Риббентропу.

Гитлер уже давно представлял себе сцену реванша над Францией, и теперь его обуревало желание сыграть в ней историческую роль. По его приказу через пролом в стене музея вывезли тот самый железнодорожный вагон, в котором было подписано унизительное для Германской империи перемирие, и установили этот вагон в Компьенском лесу на той самой лужайке, где он находился в 1918 году, а памятник с поверженным немецким орлом был задрапирован полотнищем.

21 июня 1940 года около трех часов дня в Компьен прибыл Гитлер в сопровождении высших военных и гражданских чинов рейха. Выйдя из автомобиля, он направился сперва к гранитному монументу в центре площадки, на мемориальной плите которого было начертано: «11 ноября 1918 года здесь была побеждена преступная гордость Германской империи, поверженной свободными людьми, которых она пыталась поработить».

Гюнтер Келлер, снимавший на свою ручную кинокамеру это историческое событие, записал позже в своем дневнике о впечатлении, которое произвел на фюрера этот памятник разгрома кайзеровской Германии: «Подойдя к монументу, Гитлер остановился перед ним, широко расставив ноги и подбоченившись. Молча прочитав надпись, он, всем своим видом изображая крайнюю степень презрения, прошелся по мемориальной плите. При этом его лицо выражало не только презрение, но и злость, вызванную, вероятно, тем, что он не мог стереть одним пинком своего сапога эту вызывающую надпись».

Отдав приказ снести памятник, Гитлер вошел со свитой в исторический вагон и уселся в то самое кресло, в котором двадцать два года назад восседал французский маршал Фош. Через несколько минут в вагон ввели французскую делегацию, и Кейтель начал зачитывать условия перемирия.

После оглашения преамбулы текста перемирия Гитлер и сопровождавшие его лица демонстративно вышли из вагона и сразу отбыли. Переговорами, затянувшимися до 22 июня, продолжил руководить Кейтель. Все было организовано так, чтобы как можно сильнее унизить поверженных французов. Им было заявлено, что немецкий проект перемирия является окончательным и должен быть принят или отвергнут как единое целое.

В ночь с 24 на 25 июня о заключении перемирия было объявлено по радио. Во Франции огромная масса беженцев, запрудившая все дороги, начала возвращаться в родные места. Гитлер использовал это время для нескольких поездок по оккупированной Франции. Он посетил район боев Первой мировой войны и обелиск павшим у Лангемарка, а также другие памятные с тех времен места. Вместе с двумя однополчанами по той войне фюрер побывал на своих старых позициях неподалеку от Реймса. Затем он неофициально вылетел в Париж, где провел лишь несколько ранних утренних часов. В свою свиту он включил людей, разбирающихся в искусстве, в том числе Альберта Шпеера, Арно Брекера и архитектора Германа Гислера.