Ледяной ад

На следующий день приемная бурлила от скопления народа. Здесь были известные и уважаемые граждане города, мелькало даже несколько официальных лиц; многие приехали из дальних регионов. Люди продолжали прибывать, и к началу заседания их уже набралось более сорока. Все курили, шумно переговаривались, удивлялись, зачем их здесь собрали. К моменту заседания подошли адвокаты и истцы. Вскоре ввели арестованных.

Слово взял обвиняемый, назвавшийся Ребеном Смитом.

— Меня и моего товарища, — начал он, — подозревают в том, что мы второго июля между четырьмя и шестью часами убили двух полицейских в Ла-Фаруше, а через день, где-то в полночь, ограбили участок в Верхнем Эльдорадо. Так вот, я утверждаю, что ни в те дни, ни ранее мы не покидали нашего заведения, и тому есть свидетели. Поскольку невозможно одновременно находиться и в Ла-Фаруше и в Доусон-Сити, обвинения, выдвинутые против нас, можно рассматривать как злостную клевету.

Началось заслушивание свидетелей.

Первый свидетель, назвав себя и поцеловав Библию, громко заявил:

— Начиная с первого июля этого года я каждый день посещаю заведение господ Ребена Смита и Джоя Нортона. Свидетельствую, что видел обоих каждый день по меньшей мере дважды в сутки.

— Вспомните, видели ли вы их второго и четвертого июля, — спросил судья.

— Повторяю — каждый день без исключения.

Следующие три свидетеля сделали аналогичные заявления. Они тоже ежедневно посещают заведение — либо в час вечернего аперитива, либо во время игры. Никто из присутствующих не мог припомнить дня, когда кого-нибудь из хозяев не было в зале; с ними говорили, иногда даже выпивали и частенько брали у них в долг. Так что алиби ответчиков не вызывало сомнений.

После выступлений свидетелей бандиты, почувствовав себя еще более уверенно, перешли в наступление. Через своих адвокатов они внесли жалобу, обвинив противников в клевете, в нанесении морального, физического ущерба и т. д. В результате Поль, Леон и Тоби из обвинителей превращались в обвиняемых! Толпа свидетелей улюлюкала и поливала грязью наших растерявшихся героев, а судья приказал взять их под стражу.

Смит и Нортон потребовали 20 тысяч долларов (сто тысяч франков) в возмещение убытков. Общественное мнение было решительно на их стороне. Не желая ничего слушать, судья осудил каждого на три месяца тюрьмы и две тысячи долларов (50 тысяч франков) штрафа в пользу господ Ребена Смита и Джоя Нортона. Приговор был встречен всеобщим одобрением, хотя сумма штрафа показалась присутствующим заниженной. Но Смит и Нортон сочли себя удовлетворенными, чем снискали похвалы своему великодушию.

Судья заявил, что приговор относительно тюремного заключения должен быть приведен в исполнение немедленно, отвел три дня на уплату штрафа и закрыл заседание.

Поль и Леон, когда их уводили, не проронили ни слова. Мистер Тоби повернулся к двум негодяям и сказал, глядя им прямо в глаза:

— Неплохо сыграно, а, ребята? Рано радуетесь, мы еще встретимся!

Часть третья «ЗОЛОТОЕ МОРЕ»

ГЛАВА 1

Жалобы репортера. — Восход и закат. — Пятиминутный день. — 45° ниже нуля. — Только не флиртовать! — Выстрел из карабина. — Триумфальное возвращение Жана. — Великий охотник. — Грот. — В дорогу! — В стране холода. — Горькое разочарование.

— Что показывает термометр?

— Сорок пять ниже нуля.

— Только сорок пять?

— Да, только.

— Потеплело, вчера было сорок восемь.

— Потеплело, что и говорить.

— Все-таки на три градуса выше!

— Ну, в отношении мороза я придерживаюсь известной формулы: нет большой разницы между просто плохо и очень плохо.

— Браво, дорогой Поль!

— Браво? Что именно?

— Раз шутишь, значит, не так уж ты замерз.

— Бедный, бедный Редон! Это я — бедный Редон, человек хрупкого здоровья, который чихает при виде мороженого! И вот, упакованный, как эскимос, в меха и шерсть, топчусь на снегу в ожидании восхода солнца. Да я ли это?

— И еще при сорока пяти ниже нуля! Но зачем же ты вылез из теплого спального мешка?

— Потому что уже одиннадцать утра, потому что проспал двадцать четыре часа… потому что надоедает даже сон, а солнце — все же иллюзия тепла и света… Но как оно долго не встает!

— Наберись терпения, все ждут!

В десяти шагах стояла большая, присыпанная снегом палатка, из нее вышли две фигуры в меховой одежде. Понять, мужчины это или женщины, было невозможно. Их освещал пурпурный свет, обычно предварявший появление солнца. Редон и Фортэн склонились в поклоне.

— Здравствуйте, мадемуазель Жанна, — любезно поздоровался Поль.

— Добрый день, мадемуазель Марта, ведь это вы, я не ошибся? — Леон протянул огромную круглую руку в перчатке и меховой рукавице.

— Угадали! Это чудовище действительно я. — Звонкий смех и вправду принадлежал мадемуазель Грандье.