Ледяной улей

Взгляд перекинулся на хозяйку, и внутри неприятно кольнуло: ноги обуты в унты из оленьей шкуры, на плечах – норковая шуба. Такого слияния с природой Ульяна не одобряла, но высказать претензию вслух не смогла – духа не хватило. Вот мама точно бы не смолчала. Ещё б и жвачку в мех сунула, за ней бы не заржавело.

– Меня зовут Марина, – представилась хозяйка. – Впрочем, вы это знаете из нашей переписки. Если вам комфортнее с отчеством: Александровна, но можно просто по имени. К сожалению, ваш дом пока не готов. – В светло-серых глазах читалась любезность, но без заискивания. – Мы ждали вас не раньше обеда. Если голодны, то… – Взгляд стал вопросительным.

– Нет, спасибо. Мы плотно позавтракали в Иркутске, в сто тридцатом квартале. – Харри с удовольствием похлопал себя по животу. – Ничего такое местечко.

– Вот и замечательно. Тогда можете оставить вещи и спуститься к морю.

– К морю? – переспросила Ульяна, но тотчас догадалась: – А, как в песне: славное море, священный Байкал.

– О-о, – Марина улыбнулась, – не думала, что столь юному созданию знаком романс Давыдова. – И вдруг затянула, не хуже оперной певицы: – Близко виднеются горы и лес, буду спокойно скрываться под тенью; можно и тут погулять бы, да бес… ну и так далее.

– Ого! Вам бы на сцене выступать, – отметил Харри.

– Я уже отвыступала своё. – Марина отмахнулась и, залихватски свистнув, позвала: – Гришаня!

Из-за дома выпрыгнул парень в ушанке набекрень и распахнутой куртке. Лицо у него было настолько невыразительным, что идеально подошло бы преступнику или шпиону. Никто, даже при большом желании, не смог бы составить его фоторобот. Подхватив рюкзаки, Гришаня сунул Харри две пары коньков и побежал по тропке. Мелкие камни зашуршали под ботинками.

– Рекомендую начать знакомство с морем с популярной забавы, – Марина поправила шубу. – Опробовать самый большой каток в мире. А мы пока подготовим дом.

Ульяна с сомнением покосилась на лезвия коньков: как вообще можно устоять на двух бритвах? Она и на роликах-то едва держалась. Вспомнив свои последние «покатушки», случившиеся в сентябре, Ульяна захотела обхватить себя руками и крепко стиснуть.

Уже тогда она должна была заподозрить, что слишком многое идёт не так. Обратить внимание на тревожные сигналы и, собрав остатки гордости, всё закончить. Если бы…

– Я не умею! – выпалила Ульяна. Пожалуй, громче и резче, чем следовало. – Лучше подожду на ресепшне.

– А я научу! – Харри, подхватив её под руку, с воодушевлением зашагал к воротам.

…Несмотря на обещание, тренера по фигурному катанию из кузена не вышло. Теперь он бесславно буксировал Ульяну обратно к берегу, бормоча про важность физических нагрузок. Она слушала вполуха. Сибирский мороз колол лицо. Ветер, казалось, выдул все мысли. И это было прекрасно. Будто желание стать безмозглой, как подушка, сбылось.

Всё вдруг стало просто и понятно. Зачем волноваться о будущем и грустить о прошлом? Надо лишь делать то, что диктует нетребовательное сейчас. Снять коньки. Выйти на каменисто-песчаный берег. Брести вверх по дороге среди серых валунов, покрытых чёрными, рыжими, жёлтыми и светло-зелёными пятнами лишайников. Обернуться, чтобы запечатлеть в памяти первое знакомство с Байкалом.

Взглянув на безжизненное ледяное пространство, покрытое узорами трещин, Ульяна вновь почувствовала: да, возможно, она найдёт здесь покой. Харри молодец, что привёз её сюда, и она обязательно скажет ему нормальные, правильные и тёплые слова благодарности. Когда сможет. А сейчас не будет об этом думать. Вообще ни о чём не будет думать. Ульяна сосредоточилась на внутренней тишине – без мыслей, без чувств – и сохраняла её всю дорогу. А когда вошла в ворота «Танцующего духа», вмиг растеряла. Словно опрокинула ведро, полное слёз.

Навстречу выбежал ризеншнауцер. Бровастый, бородатый, с некупированными ушами и хвостом. Цвета соли с перцем. Сердце дико и болезненно заколотилось в Ульяниной груди. Из лёгких вышел весь воздух, точно из проткнутого шарика.

Да как же? Может ли такое быть?

Слепая надежда шепнула: а почему нет?

– Кико, – сорвалось с губ.

– Уль-Гуль. – Голос кузена звучал предостерегающе.

– Харри, да это же Кико! – Ульяна кинула на него умоляющий взгляд. Не сдержавшись, опустилась на колени и протянула руки к собаке. – Кико, Кикоша, ко мне!

– Ульяна, это не…

Ризеншнауцер замер, настороженно глянув из-под бровей. Рыкнул, показав недовольство, и рванул прочь. Помелькав среди домиков, пропал из виду.

Харри сунул руки Ульяне под мышки, хотел поднять, но передумал и уселся рядом. Прижал к себе. Она дрожала и шаталась из стороны в сторону, всё пытаясь поймать глазами знакомый силуэт.

Коренастое пепельное тело. Сильная шея, изогнутая в загривке. Хвост-сабля. Один в один Кико. А всё же, как ни больно признавать, не он. Всего лишь двойник. Кико никогда бы не убежал от Ульяны. Он кинулся бы к ней со всех лап, с языком наперевес и полным запасом нежности. Любящий и любимый. Единственный Кико.