Читаем Легенда дьявольского перекрестка полностью

К началу битвы под Раненбрегом Альбрехту еще не исполнилось и двадцати, однако барон доверил ему командовать небольшим отрядом рейтаров, каждый из которых был намного старше.

В сражении отряду отводилась второстепенная роль: находясь в засаде на левом фланге, они должны были вступить лишь в случае, если шведская пехота начнет теснить германские войска и достаточно углубится. Получая приказ, Альбрехт не возражал, но, очевидно, уже тогда остался недоволен распоряжением, которое не позволяло ему явить свою доблесть в бою. Он никак не желал мириться с мыслью, что в очередной баталии может лишиться славы.

Две армии сошлись на поле, выстроившись друг напротив друга, словно пологие берега прямой и тихой речки. Отряд Альбрехта был скрыт в роще за холмом, с которого - если осторожно подняться - было отлично видно расположение шведских войск. С того места рейтары разглядели походную палатку с колыхавшимся рядом штандартом Густава II Адольфа - сине-бело-красное полотнище в виде щита с изображением золотой вазы в центре.

Альбрехт проворно сбежал с холма и направился к своему коню. Он хранил молчание, ничего не объясняя и не отдавая приказов. Бестия оскалил большие крепкие зубы, от нарастающего нетерпения радостно стучал копытами, а потом поспешил навстречу хозяину, будто угадав его намерения и всецело их разделяя. Альбрехт сбросил свои латы, под недоуменные возгласы рейтаров срезал доспехи, закрывавшие грудь и голову коня. Он отказался от привычного эстока, длинного, узкого и предназначавшегося для пробивания доспехов, оставив себе рейтарский меч. Второй такой же прикрепил к седлу и вооружился несколькими трехзарядными рейтарскими пистолетами.

Вскочив в седло, Альбрехт стиснул зубы, хохотнул своим мыслям и рванул коня вперед.

Шведы не сразу заметили быстро мчавшегося на них всадника, а те, что заметили, приняли его за кого-то из своих. Подскакав на дистанцию прицельного выстрела, Альбрехт открыл огонь. С каждым метким залпом шведская пехота теряла одного бойца, и чтобы прикрыть образовавшиеся бреши, туда хлынули мушкетеры, уже готовые стрелять. Однако Альбрехт перехитрил всех и, резко сменив направление, ворвался в шеренги пикинеров, безуспешно пытавшихся перестроиться.

Заряды закончились, и Альбрехт, отбросив пистолеты, принялся орудовать обоими эстоками, буквально танцуя в рядах ошеломленного противника. Практически не глядя, он колол и рубил направо и налево, умело управляя Бестией одними коленями и умудряясь не увязнуть в схватке. Через стрелков, через пикинеров, артиллерию и подоспевших всадников, Альбрехт пробивался к своей главной цели, и Бестия помогал ему, топча врагов.

Шведские командиры и мысли не допускали, что рейтар сможет добраться до ставки короля, и потому сохраняли хладнокровие до тех пор, пока не осознали со всей отчетливостью: Альбрехта уже ничто не остановит. Было поздно спасаться.

На ходу подобрав пику, отброшенную кем-то из убитых, рейтар пригвоздил ею к земле одного из шведских военачальников, когда тот бежал, только обнажая меч. Еще двоим он срубил головы, не сбавляя скорости.

Король вбежал в шатер, и Альбрехту пришлось спешиться, чтобы продолжить преследование. Оставшийся в одиночестве жеребец тоже показал себя прекрасным воякой.

В ходе короткого поединка Густав Адольф был заколот, Альбрехт же отделался ранением бедра, полученным от кого-то из охранников короля. Когда рейтар приковылял к Бестии, вокруг того валялось видимо-невидимо бездыханных трупов со следами копыт на телах и доспехах. Альбрехт велел коню нести его к своим.

Рана, которую он счел недостойной внимания, была куда как серьезна. Едва покинув расположение вражеских войск, рейтар почувствовал, что стремительно слабеет. Закружилась голова, должно быть, от потери крови, и всадник свалился с Бестии.

Он поднимался очень тяжело, как если бы все тело было налито свинцом. Германские солдаты орали ему нечто невразумительное, пока не догадались показать знаками, что стоит обернуться. Рейтар огляделся, увидев кинувшихся в погоню шведов, но не мог и шагу ступить. Ниже колена он совсем не чувствовал правую ногу, в то время как бедро разрывалось от нестерпимой боли. Бестия подошел, мотая головой и приглашая вернуться в седло. Альбрехт обнял коня, дотронулся до его лба и отблагодарил за все долгим поцелуем.

Солдаты неприятеля были уже в нескольких шагах, и как утверждали позднее, они стали свидетелями разговора между рейтаром и его конем.

Бестия говорил, что отныне и навеки Альбрехт останется непревзойденным воином, и подобных ему мир никогда не увидит. Затем он предложил хозяину уйти, покинуть этот мир насовсем и очутиться там, где у Альбрехта вновь появятся сильные противники, вечно сражаться с которыми - истинное наслаждение для настоящего рыцаря.

Парень согласился и с трудом забрался в седло, Бестия на глазах у многотысячной толпы взмыл в воздух.

Рассказывают, перед ними возникла плотная дымная туча, разросшаяся чуть ли не в полнеба, около которой конь и его наездник рассыпались в антрацитово-черную пыль. Затем туча поднялась ввысь и пропала.

Перейти на страницу:

Похожие книги