Легенда дьявольского перекрестка

Необходим ряд ритуалов, обязательно проводимый шестью сильными колдунами. В конце последнего из обрядов их копии из альтернативных действительностей будут умерщвлены, я соберу их души и доставлю в лапы Люцифера. Первый из ритуалов предполагает создание вот этой реальности, не предусмотренной мирозданием, и потому закрытой для посторонних людей и даже ангелов, не считая меня и моих ястребоголовых нергалов. Перекресток образуется из сложения осколков множества миров, и вы очутились здесь по приглашению колдунов, потому что именно вы являетесь их копиями, которые, как они считают, должны быть принесены в жертву ради продолжения их существования. Чернокнижники и сейчас тут. Ожидают подходящего времени, чтобы приступить к заключительному этапу.

- Где они? - решительно спросил Николаус, готовый идти и разобраться с колдунами лично.

- Извините, не могу сказать, - ответил Малах Га-Мавет. - Я уже говорил, что моя воля значительно отличается от вашей. Теоретически я могу сопереживать людям, но не в состоянии вмешиваться в ваши дела.

- Но ведь вы помогаете нам? - изумился Михаэль Бреверн. - Для чего, если не для того, чтобы таким образом вмешаться?

- Я? Помогаю?

- Ну, вы прилетели сюда...

- Это мое предназначение. Я - собиратель душ.

- Вы рассказали нам о перекрестке миров и колдунах.

- Вынужден огорчить вас. Не обольщайтесь моей откровенностью, ведь в происходящем, помимо долга, я имею свой интерес, который может быть понятен, разве что Николаусу.

- Мне? - переспросил фон Граусбург.

- Скажите, Хорст, сколько зерен пшеницы помещается в обычный мешок? - осведомился Малах Га-Мавет.

Келлеры непонимающе переглянулись, Хорст ответил:

- Никогда не считал, да и мельники используют свои меры.

- А сколько крупинок муки в таком же мешке? - не унимался ангел.

- Да просто громадное число, какого и в природе-то, наверное, нет.

- Вот столько же и я обитаю среди множества миров сторонним наблюдателем с весьма ограниченной волей. Я беспрестанно и апатично собираю души, имея единственное развлечение: я коллекционирую интересные истории интересных людей, ваши, к примеру. Это довольно увлекательно, не правда ли, Николаус?

- Раньше мне так казалось, - кивнул юноша. - Очень хотелось самому стать участником какой-нибудь истории, а теперь нет. Теперь хочется домой, к родителям и моим потрепанным книгам.

- Так вы будете утверждать, что ваши откровения не являются помощью нам? - вернулся Михаэль к прежней теме. - С нами бы расправились в назначенный час, как со скотом, который древние приносили в жертву, но сейчас, когда мы вооружены представлениями о происходящем, то можем подготовиться, чтобы дать отпор.

- Мельник с больной супругой, нотариус, торговец и два книжных червя, - Малах Га-Мавет указал на Виллема и Николауса, - будут давать отпор величайшим из колдунов современности? Думаю, вы их и найти-то не сумеете, если они сами этого не захотят.

Михаэль Бреверн посмотрел на ангела смерти с самым неприязненным видом, и был бы не прочь схлестнуться с ним в рукопашной, если бы не понимал, что ни к чему хорошему это не приведет.

- Значит, у нас нет другого выхода, кроме как сидеть и ждать своей смерти? - всхлипнула Эльза. - Разве Господь может допустить такую несправедливость?

Малах Га-Мавет пожал плечами:

- Однажды сотворив вас, он предоставил вам свободу и за редким исключением предпочитает не вмешиваться. Происходящее сейчас к исключительным ситуациям не относится.

Положив подбородок на руки, Пауль Рейхенштейн, поглощенный хаосом собственных мыслей, долго сидел в мрачной задумчивости, вроде бы и не вникая в общий разговор. Потом он выпрямился и вопросительно глянул на ангела.

- Почему мы? Если я верно все понял, среди бесконечного многообразия наших копий выбраны именно мы. Так почему, черт возьми?

- Правильный вопрос, - Малах Га-Мавет ткнул пальцем в нотариуса, и с довольным выражением лица обвел всех взглядом. - А еще вам стоит задуматься, почему дьяволу выгодно изменить условия сделки, получив совсем не те души, что предусматривались?

- Может, отчего-то мы представляем для него несколько большую ценность? - предположил Михаэль Бреверн. - К тому же рано или поздно колдуны все равно попадут в преисподнюю.

Николаус фон Граусбург нахмурил брови, упорно не понимая мысль Бреверна, встреченную ангелом смерти утвердительным кивком. Какая в них могла быть ценность? Какая ценность могла быть в нем самом?

- Мы что, настолько чисты и безгрешны? - спросил он, конкретно ни к кому не обращаясь, и тут же ответил: - Или дьявол сводит с нами какие-то личные счеты? Сомневаюсь.

- И напрасно, - рассмеялся Малах Га-Мавет. - Вспомните, Николаус, старого цыгана, к которому вы бегали, чтобы послушать его байки. Теперь каждый из вас может вспомнить все вычеркнутое когда-то из вашей памяти, достаточно как следует напрячься.