Легенда дьявольского перекрестка

Краузе наотрез отказались пояснять мне случившееся и просили поскорее выбросить увиденное из головы. Когда я уже готовился ко сну, Хельга проскользнула в мою комнату и тихо, чтобы никто, кроме меня, не услышал, сообщила:

- Скоро ты все узнаешь. Наберись терпения и не торопи события. Это может оказаться опасным.

- Хорошо, - ответил я, с горечью понимая, что время секретов не завершено, но и чувствуя радость, ведь мое долгое ожидание истины скоро заканчивалось.

Через несколько месяцев в дом Краузе прибыл со свитой пожилой господин, представившийся Лукасом Зайделем, управляющим делами княжеского рода, который мне ни при каких обстоятельствах нельзя вам назвать. Сбылось обещанное Хельгой. Зайдель не проявил ни малейшего интереса к Краузе, а от меня не отходил ни на шаг, все выспрашивая различные подробности о моей жизни. Он явно старался произвести на меня благоприятное впечатление и, надо отметить, превосходно владел умением расположить к себе человека. В конце концов между нами установились в высшей степени доверительные отношения, и я делился с Зайделем откровениями, которые вряд ли поведал бы своим опекунам.

Более всего мне нравилось прогуливаться в окрестностях городка вдвоем с Зайделем, когда я мог, не стесняясь его свиты, блеснуть эрудицией, рассказать о Бреверне, о Пфальце. И я, как обещал, не торопил события, достойно ожидая ответов, на мучавшие меня вопросы. В одну из прогулок мы остановились на горе, возвышавшейся над лесом, откуда открывался прекрасный вид на город. Помню, я рассказывал своему престарелому спутнику о том, что в детстве у меня никак не получалось взобраться на самую вершину, а он ни с того ни с сего проговорил:

- Михаэль, твой отец - имперский князь, богатейший и знатнейший человек Империи, а я - его преданный слуга, направленный к тебе, чтобы предложить выбор.

Он назвал мне княжеский род, к которому я принадлежал, назвал мое настоящее имя.

Известие оглушило. Когда ты пятнадцать лет живешь, плодя в уме умопомрачительные фантазии, лишенные не то что изящества, но и стройности, элементарной логики, когда творишь иллюзии и образы, примеры которых о каперском братстве или новом пророке я вам уже приводил, а затем узнаешь истинное положение дел, то трудно сохранить самообладание. В мечтах ты можешь видеть себя цезарем Земли и повелителем Солнца. В мечтах ты с легкостью принимаешь все это, лихо восходишь к блистающему трону, по пути уже отдавая направо и налево распоряжения просто фантастической важности. В реальности же тебя вводит в ступор то, о чем ты давным-давно догадывался сам.

- О каком выборе идет речь?

Не знаю, почему в тот миг именно это стало интересовать меня прежде всего.

- О выборе между жизнью и смертью, - ответил Лукас Зайдель, и его дряблая старческая рука на удивление крепко схватила меня за локоть.

Мне не составило бы труда вырваться и убежать, но путь был отрезан, поскольку из леса к нам направлялись слуги Зайделя, вооруженные шпагами и кинжалами, которых обыкновенно при себе не носили.

Глава сороковая

- По-моему, вы обещали рассказ о монахе Матиасе, - чуть поморщился Малах Га-Мавет, когда Михаэль Бреверн сделал паузу, чтобы промочить горло.

Эльза и Хорст шикнули на него и одновременно вздрогнули от осознания своего поступка. Рассказ купца так увлек, что они напрочь забыли, кто сидит с ними за одним столом. Маловероятно, что, будучи в здравом уме, они бы осмелились выражать претензии самому ангелу смерти.

- Это важно, - ответил Михаэль Малаху Га-Мавету. - Вам, вероятно, все известно о моем происхождении, известны подробности встречи и предмет общения с Матиасом, однако мои друзья ничего об этом не знают. Для понимания того, что именно предлагал мне монах, обязательно следует знать эти обстоятельства.

- Ну, хорошо, - надул щеки Малах Га-Мавет и сложил руки на груди. - Буду ждать, раз эти обстоятельства обязательно следует изложить.

Самообладание покинуло Пауля Рейхенштейна, и он не выдержал, вспылил:

- Да вообще, если вам все досконально известно, а кое-что и вовсе наперед предсказано вашим ангельским анализом, к чему вам наши истории? Что за нелепая забава? Сумасбродство. Это чистейшей воды сумасбродство!

Ангел смерти сначала нахмурился, потом сделал обиженный вид.

- Да ничего подобного, - сказал он. - Мне просто нравятся истории, рассказанные живыми людьми, очевидцами. Терпеть не могу узнавать все из вторых рук: лишаешься эмоций рассказчика, выразительных взглядов, многозначительных шепотков и лукавых подмигиваний. Для меня истории из уст непосредственных участников - высшее наслаждение.

- Тогда сидите и наслаждайтесь, никому не мешая, - огрызнулся Михаэль, шумно выдохнул и продолжил: - Друзья мои, давайте условимся сразу: никаких истинных имен вы от меня в дальнейшем не услышите. Пусть все действующие лица останутся неназванными, а если кто-то из вас угадает их по причине сильной схожести наших миров, то пусть оставит эти знания при себе.