Легенда Лукоморья.

— Или сейчас, или никогда! — рявкнула я, с отчаянием чувствуя, что силы на исходе и Сидор вот-вот вырвется и козликом поскачет к колодцу.— Все семейные тайны Бабы-яги раскрою, на все вопросы отвечу, ничего не утаю.

Видно, профессиональный интерес все-таки возобладал над любовным. А может, Сидор хлебнул недостаточно водицы. Но, так или иначе, упираться он перестал и, жадно сверкнув глазами, велел:

— Рассказывай!

Поверив ему, я ослабила хватку. Хитроумный Сидор только этого и ждал. Вырвал руку и, развернувшись, кузнечиком понесся к колодцу, высоко подбрасывая ноги и совершая такие длинные прыжки, что даже Конек Горбунок оторвался от поедания букета ромашек, который, забытый всеми, валялся у колодца, и проводил бегуна уважительным взглядом.

Вскрикнув от досады, я ринулась в погоню. Но разве угнаться за пронырой, которого ноги кормят и к тому же подстегивает любовь? Оставалось надеяться только на то, что пока я отвлекла Сидора, богатырь успел попасться на глаза своей «ладушке», а та, наглотавшись люблянки, сменила объект обожания.

Успел. Это было заметно даже издалека. По тому, как, краснея, Стеша поглядывала на богатыря, по тому, как кокетливо поправляла косу, и по тому, как тихонько смеялась его словам. Воспрянувший духом Илья выгнул грудь дугой и ходил перед Стешей гоголем. Поникший Сидор стоял рядом с влюбленными и в отчаянии сжимал кулаки, пытаясь воззвать к ветренице. Но Стеша так на него взглянула, а богатырь так угрожающе накренился, что Сидор, не до конца растерявший разум, предпочел отскочить в сторону и замолкнуть.

Когда я подошла к колодцу, то чуть не вскрикнула от удивления: лицо Стеши, освобожденное от белой маски с черными бровями, совершенно преобразилось. Стеша оказалась весьма миловидной барышней, хоть и несколько бледной. Еще бы — панцирь побелки защищал ее от загара! По бледной коже были рассыпаны искорки веснушек, которые Стешу только красили. Светлые брови и ресницы делали ее похожей на Снегурочку. Она и была Снегурочкой все это время: жила в сыром, не отапливаемом доме, а сердце ее было сковано кусочком льда. Но уже сейчас было видно, что Снегурочка начала оттаивать. Надеюсь, богатырю хватит заботы и любви, чтобы отогреть ее окончательно. И все у этих двоих сложится самым лучшим образом. Илья и так мечтал обзавестись семейством, а Стеше новая любовь, надеюсь, поможет вернуться к прежней, доброй магии.

Влюбленные ворковалi4, совершенно не замечая меня, и я, смутившись тем, что подслушиваю сокровенное, отступила назад.

— Ну что, пошли? — повела плечом Стеша, показывая на стоящие на земле ведра.

— Пошли,— не отрывая от нее глаз, молвил богатырь и легко подхватил два полных ведра.

Я с некоторой тревогой посмотрела им вслед — вода-то в ведрах была уже с примесью люблянки. Надеюсь, к отшельнице Стеше нечасто заглядывают соседки, и ни одна из них не попадется на глаза Илье, опорожнившему очередной ковш колодезной воды раньше, чем сама Стеша.

Кто-то громко задышал у меня над ухом, и я, вздрогнув, обернулась. Позади меня нетерпеливо пританцовывал Сидор.

— Я готов! — сообщил он, дернув козлиной бородкой.

— К чему? — Я смерила его неприязненным взглядом.

— Как к чему? — поразился он.— Ты же обещала рассказать все тайны Бабы-яги! Я жду.

— Я-то обещала, да только ты сбежал.— Я отмахнулась от сплетника и огляделась в поисках кота.

Мимо процокал Конек Горбунок, дожевывая последнюю ромашку. Влюбленный хозяин о нем позабыл, но верный конек двинулся следом.

— А как же рассказ о детстве в доме Бабы-яги? О бросившем папочке? — в отчаянии проскулил Сидор.

— Поздно,— отрезала я.— Поезд ушел.

Про поезд Сидор не понял, но общий смысл отказа уловил и крякнул с досады. После чего бросил взгляд на уходящих Илы и Стешу, махнул на меня рукой и козликом поскакал вслед за влюбленными. Однако приблизиться к ним не смел, памятуя о пудовых кулачищах Ильи, которых ему уже довелось отведать, и потому старался не выдать своего присутствия и то и дело прижимался к кустам и заборам.

Варфоломея я обнаружила лежащим на завалинке. Пря виде меня он торопливо вскочил и что-то отбросил лапой в сторону. Но я успела разглядеть изрядно пожеванный мышиный хвостик.

— Хищник-мышеед,— покачала головой я.— Когда успел?

— А что? — нахохлился кот.— Я весь день не ел. Хоть бы кто сливочек предложил!

— Молчал бы уже! — осадила его я.— Мало того, что я за весь день только парой яблок перекусила, так еще и пить хочу страшно. А единственный на всю деревню колодец заражен люблянкой!

— Тогда пойдем молочка прикупим! — нетерпеливо за- прыгал кот.

— Хорошо бы и место для ночлега подыскать,— заметила я, глядя на повисшую над деревней лунную дольку.

— Гляди, что я нашел.— Варфоломей, довольно постукивая хвостом; подвинул ко мне серебряную монетку.— У сороки отобрал, пока вы тут водой поливались,— похвалился он.— Раз уж ты все дорогущие зелья Любавы профукал ни за копейку, будет чем и за ночлег, и за молочко хозяев отблагодарить.

— У сороки, говоришь? — с подозрением прищурилась я.