Легенда о Чёрном ангеле

Мать моя женщина… дай мне сил вынести это и не свихнуться к чертям собачьим, потому что всё это уже слишком.

Дай нам всем сил выжить в этом дурдоме и не рехнуться.

— Карл… — прошу, повернувшись. — Поехали, пожалуйста. Он убьёт его, я не смогу… я не переживу. Поехали! Или я сама сейчас уйду.

Я и правда, способна сейчас уйти, потому что дышать не могу, жить не получается, когда неизвестность уничтожает. Чувствую себя выпотрошенной оболочкой, а так больше нельзя. Не вынесу.

Карл бросает на меня быстрый взгляд и за пару шагов преодолевает расстояние между нами. Молчит, лишь смотрит внимательно в глаза и протягивает бумажку.

— Что это?

— Адрес, — усмехается, потирая шею, а я принимаю из его рук клочок бумаги и несколько секунд смотрю на отпечатанные на принтере слова и цифры, но почти не разбираю их. — Фома только что принёс. Я же говорил, что всё будет хорошо.

— И что всё это значит? Что за адрес?

— Не забивай голову, — отмахивается и, обхватив жёсткими пальцами за затылок, притягивает к себе. Целует лоб, глаза: быстро, лихорадочно, словно прощается. — Мне нужно ехать, понимаешь меня?

В каком это смысле? Как это ехать?

— Нет. Куда? Подожди! А я?! — хватаюсь ладонями за широкие запястья, цепляюсь онемевшими пальцами, но Карл намного сильнее, мне его не удержать.

— Я же тебе сказал, что ты никуда не поедешь. Помнишь? Не шутил ведь. Я не стану тобой рисковать. Никогда и ни за что.

Да чтоб оно всё сгорело!

— Но… постой! Ты уходишь?

Сама не понимаю, от чего так тяжело на душе, но я не могу иначе. Внутри плавится лава, бурлит и плещется жидкий огонь, а горло сжимается от спазма. Он не имеет права оставлять меня сейчас. Не имеет права!

— А я? Это же мой сын… я должна! — Сглатываю после каждого слова, потому что почему-то дико хочется рыдать. Ради всего святого, я решительно не понимаю, что со мной происходит, но в сердце образовывается дыра с оплавленным контуром. И ничего с этим сделать не могу.

— С твоим сыном всё будет хорошо, — говорит Карл настолько тихо, что только чудом удаётся услышать. — Не волнуйся. С ним всё будет хорошо.

— А с тобой?

— С ним всё будет хорошо. Это же самое важное, да?

— Нет, не смей!

Тем временем, Фома ловко подхватывает орущую и пытающуюся вырваться Алёну на руки и несёт в сторону выхода, будто бы она совсем ничего не весит. Он очень высокий — даже выше Карла, — и сильный, потому у его ноши нет шансов освободиться.

Волнует ли меня, куда её несут и что с ней будет? Нет. Плевать. Пусть хоть с горы сбросят, но почему-то кажется, что шалаву волокут не умирать.

— Сейчас тебя домой отвезут, — говорит Карл, целуя меня в изгиб шеи, а я уже не сдерживаюсь, и слёзы текут по щекам. Карл стирает их подушечками пальцев, ласково и трепетно. Даже не знала, что он способен на такую нежности, и от этого ещё больнее. — В твою квартиру уже можно возвращаться. Поезжай и жди сына дома. Всё будет хорошо. Я же обещал.

— А с тобой?

— Тшшш, — целует вместо ответа в губы, а я хватаюсь за этот момент, словно за соломинку, пытаясь навечно оставить его в памяти.

И вдруг понимаю, что сейчас он прощается со мной.

— Я никуда не поеду! — пытаюсь протестовать, но Карл прижимает меня к себе и шепчет на ухо:

— Маргаритка… не мучай ты меня. Просто уезжай. Поверь: так нужно.

— Кому? Кому это нужно? Почему ты снова уходишь? Почему даже не спрашиваешь, чего хочу я? Снова спасаешь, снова делаешь по-своему?! Ты не имеешь права возвращаться в мою жизнь и снова уходить!

На дне его прозрачных глаз плещутся отголоски старой боли и новое выражение, которого не видела раньше: острая и дикая смесь злости, отчаяния и тоски.

Вместо тысячи слов он хватает меня за руку и снова тащит на улицу, где всё те же мужчины обсуждают что-то важное. Не разобрать ни слов, ни лиц — всё сливается в какую-то мутную пелену, рваную ленту из образов и событий, и чётко я вижу лишь спину Карла. Мой мир сузился до точки в пространстве, где нет ничего, кроме моего Ворона. Кажется, отведу взгляд, и он исчезнет: взлетит, раскинув в небе чёрные крылья, и больше никогда не вернётся.

Господи, почему так больно? Почему плохо так?

— Я поеду с тобой! Ты не можешь мне запретить! Я уже не маленькая, ты не посмеешь!

— Могу. И запрещу, — выдыхает, распахивая передо мной заднюю дверь чёрного внедорожника с непроглядно тонированными стёклами. — Уезжай, Марго. Фома, быстро за руль!

И уходит, даже не обернувшись, а я чувствую, как вместо сердца растёт и ширится до космических масштабов пустота. Пустота, которую я уже ничем не смогу заполнить.

— Не плачьте, — просит Фома, протягивая мне что-то, а я вздрагиваю, совсем забыв, что в этой Вселенной существует ещё хоть кто-то. — Вот, лучше конфету съешьте. Гормоны счастья, все дела.

— Зачем он так? — спрашиваю, сама не понимая, как смогла произнести хоть слово.