Легенда о Чёрном ангеле

— И давно у вас любовь? — интересуюсь, скорее, чтобы отвлечься от глупых мыслей, которые крутятся в голове. Мне трудно, потому что думал, что разучился бояться. Оказывается, и мне страх не чужд.

Алёна встряхивает головой, и волосы падают на лицо. Я вижу, что она плачет, но меня меньше всего сейчас волнуют её слёзы. Пусть хоть урыдается, не мои проблемы.

— Я жду, — напоминаю, поглядывая на неё в зеркало.

— Год.

— Прям долго, — усмехаюсь, представляя рядом с этой нимфой Спартака.

Алёна пожимает плечами и шмыгает носом. Не знаю, о чём думает сейчас, да и не очень интересно. Понимаю, что ненавидит меня — больше всех в жизни, наверное, — но это мелочи. Ерунда, о которой мне лень переживать.

Скоро всё кончится. Так или иначе, у любой истории бывает конец.

— Отдайте телефон! — взвизгивает Алёна, когда я достаю из кармана её аппарат. — Зачем забрали?

— Сиди смирно!

— Вы не имеете права!

— Как же ты меня достала, красавица. Просто заткнись и не лезь под руку.

Я устал от всего этого фарса, мне надоела эта истеричка, но пока что она нужна мне, потому придётся потерпеть.

Останавливаюсь у обочины и набираю номер Роджера. Тот хватает трубку после первого же гудка, точно только моего звонка и ждал.

— Отбой, — говорю, а Роджер шумно выдыхает в трубку. Непонятно только: облегчённо или встревожено. — Я сейчас адрес скину сообщением. Пацанов отпускай, нечего им делать там. А вы с Виком подстрахуйте. — И добавляю, хотя слова с трудом удаётся пропихнуть на волю: — Веришь, только вам и могу довериться.

— Верю, — легко соглашается и продолжает: — жду адрес. Сразу стартуем.

Умом я понимаю, что не должен их теребить, но мне нужны они сейчас. Наверно, никогда так сильно мне не требовалась их поддержка, как в этот момент.

— Вы меня точно не убивать везёте? — подаёт голос Алёна, о которой уже и забыть успел.

Что за беспокойная идиотка. И как Спартак её терпит?

— Я баб не трогаю, но для тебя могу сделать исключение, если не заткнёшься и не перестанешь на мозги капать.

Я блефую, но Алёне об этом знать не нужно. Слишком много она болтает, слишком часто что-то от меня требует, будто право имеет, — утомила. Зато, гляди, притихла, точно дохлая бабочка под стеклом замерла.

Отправляю сообщение, сверившись с адресом, и понимаю, что, сам не заметив как, почти добрался до пункта назначения. Ещё пара километров и финиш.

Снова беру в руки телефон припадочной девицы. Пролистывая список контактов, открываю перечень звонков, и вижу то, что мне нужно: номер Максима. Вернее, Максимки, но, судя по всему, его такое положение вещей не коробит. В детство, что ли, впал? Видать, сильно идиота любовь скрутила.

Не удерживаюсь и открываю галерею. Алёна, похоже, любитель фотографировать ненаглядного. Особенно, когда он спит.

Листаю, понимая, что Спартак почти не изменился: такая же причёска, выражение лица и злость в глазах. Это хорошо видно на тех фото, где он смотрит в объектив и даже улыбается. Скалится, вернее сказать.

Случайные кадры, призванные сохранить на память моменты обычной жизни.

Этих фотографий в телефоне Алёны целая куча: сотни, если не тысячи, а я криво улыбаюсь, размышляя, как бы отреагировал на мои изображения Спартак. Забавное, похоже, могло бы получиться зрелище: его перекошенная в приступе ярости физиономия.

Закрываю галерею, потому что от рожи Максимки уже тошнит, и выхожу из машины. На улице такая жара, что на спине мгновенно выступает испарина. Снимаю жилет, бросаю его на водительское сидение, хотя это мало помогает, но дышать становится немного проще.

Подсознательно жду услышать звук моторов. От моста до этих тихих мест — рукой подать, а, зная своих друзей, уверен, что приедут они с минуты на минуту. Резвые парни.

Подставляю лицо обжигающему ветру, закрываю глаза и прячу их за стёклами очков. Слишком яркое солнце, ослепительное.

Когда вдали показываются два байка, я машу рукой и набираю номер Спартака. С телефона Алёны. Уверен, для него мой голос станет очень приятным сюрпризом.

Когда Вик с Роджером тормозят рядом, я слышу голос того, кто выпил у меня так много крови за жизнь, что не измерить.

— Детка, я же просил мне пока не звонить, я занят, — шипит в трубку, а я усмехаюсь.

— Детка твоя с перерезанным горлом в канаве окажется с минуты на минуту, — говорю прежде, чем Спартак психанёт и повесит трубку.

— Мать твою, — выплёвывает, а я смеюсь, не сдерживаясь.

— Советую поторопиться, а то хуже будет.

— Гонишь, — утверждает, но в голосе замешательство.

— Рискни проверить.

— Где она?

— Возле окружной дороги, рядом с рощей, у спуска.

— Только тронь её, сука, пальцем…

— Баш на баш, Максимка, — говорю, останавливая поток ругательств и угроз в свой адрес. — У тебя есть тот, кто мне нужен, у меня твоя девка. Решайся.

И вешаю трубку.

Теперь я знаю: счёт пошёл на минуты.

— Нам-то что делать? — спрашивает Роджер, когда я прячу телефон Алёны в задний карман. Больше он мне не нужен, но и отдавать его девице желания не имею. — Снова в кустах прятаться?