Легенда о Чёрном ангеле

Узнаю своего друга, летящего всегда голой грудью на амбразуру, готового закрыть своей широкой спиной всех и каждого. Но мне меньше всего нужно, чтобы они с Виком рисковали своими жизнями ради меня — не хватало ещё, чтобы с ними что-то случилось только потому, что мы со Спартаком не можем поделить игрушки в песочнице. Мне лишь нужно чувствовать их поддержку, потому что один боюсь не справиться. Нет, не струсить, а сорваться и убить кое-кого.

Марать руки в крови этого подонка не хочется. Не тогда, когда моя жизнь наполнилась смыслом. Точно не тогда.

— Нет, просто будьте рядом, но никуда не лезьте. Ясно? — Перевожу взгляд с задумчивого Викинга на раздосадованного Роджера, и они не спорят. Только кивают, а Вик тихо говорит:

— Это же уже всё было когда-то… помните?

Помним ли мы? Однозначно. Когда-то Спартак снова попытался вернуться в город. Тогда пострадало ещё больше людей, чем сейчас, и однажды ночью, на пустыре за Текстильной фабрикой, мы с ним встретились лицом к лицу. За нашими спинами были члены клубов, и рубилово началось колоссальное. Тогда Фома получил свой шрам — не только на лице, но и на сердце. Второй оказался, хоть и невидимым, но куда более страшным и глубоким.

Раны на сердце никогда до конца не заживают. Лишь гниют и медленно кровоточат, постоянно напоминая о себе.

Тогда, за моей спиной, двумя крыльями маячили Вик и Роджер — люди, которые не обязаны были закрывать меня собой, но не умеющие по-другому.

И пусть я не умею много и красиво говорить, верю, что они знают, как важны для меня.

— Смотри! — говорит Роджер, указывая рукой вдаль.

Там, поднимая из-под колёс сухую пыль, едет машина. Огромный чёрный внедорожник, номера которого заляпаны грязью — не разобрать. Нутром чую, что в нём мчит Спартак, и чем ближе к нам машина, тем легче мне становится. Словно именно сегодня, именно эта встреча может окончательно расставить все точки на системе наших координат.

Внутри отчего-то всё скручивается тугим узлом. Это не страх, нет. Предвкушение.

И правда, не проходит и минуты, как внедорожник с оглушительным скрипом тормозит. Такое чувство, что корпус, несмотря на кажущуюся надёжность, вот-вот на куски рассыплется.

Секунда, и водительская дверца распахивается. Мгновение, и Спартак возникает пред очи, медленно обводя нас взглядом. Хлопает дверца со стороны водителя, но Макс не торопится идти к нам. Просто стоит и смотрит на нас, пытаясь просверлить дыру тяжёлым взглядом. Ну-ну.

Он бледный, хотя и горят вызовом глаза, а на губах застыла хищная ухмылка. Он мало изменился за годы: всё такой же лощёный позёр.

— Где она? — спрашивает, и я впервые вижу вспышку страха на его физиономии. Неужели и правда, втрескался так, что на всё согласен ради её безопасности? Или она знает о его делах то, что другим знать не положено? Загадка, не иначе.

Однако так быстро расставаться со своим козырем я не намерен. Пусть девица пока посидит в машине, подумает над своим поведением.

Словно в ответ на мои мысли раздаётся стук в стекло: Алёна бьётся внутри раненой птицей, но я надёжно запер её, не выскользнет. У меня нет цели мучить её. Мне просто нужны гарантии.

— Где надо. Пацана привёз?

Спартак встряхивает головой и мгновение смотрит в небо, словно решает, что ответить. Мне не нравятся эти паузы, но таков Макс: ни слова в простоте.

— Сначала бабу мою покажи, потом поговорим.

Знаю, что за тонированными стёклами моей машины Алёну не разглядеть, но она так остервенело бьётся, пытаясь выбраться, что, не ровен час, Спартак найдёт её раньше времени.

— Нет, Максик, так дела не делаются. Ты же деловой человек, должен понимать, — отрицательно качаю головой и слышу лязг за спиной.

Мне не нужно поворачиваться, чтобы понимать: Роджер достал свою цепь. Давненько он не брал её с собой. Я думал, что всё это осталось в прошлом, но как же легко похороненные на дне души призраки оживают, стоит только им захотеть.

— Смотрю, вся гоп-компания в сборе, — усмехается Спартак, обходя машину, и опирается задницей на капот. Складывает руки на груди и, в общем и целом, вроде не торопится никуда. Весь такой расслабленный и ленивый, а у меня зубы ломит, до такой степени он противен мне сейчас. — Давненько не виделись… друзья.

— В заднице моржа я такого друга видел, — говорит Роджер и снова звенит цепью.

— Боюсь, я туда не пролезу, — смеётся Спартак и смотрит на меня в упор. — Что, без своих придурков, один на один, зассал со мной встретиться? Карл, не узнаю прямо тебя.

— Пошёл ты! — Впрочем, его слова и провокации мне до лампочки. Пусть дальше городит свою чушь, лишь бы пацана вернул в целости и сохранности.

— Ух, грозный, — снова смеётся, а в глазах такая злость неприкрытая, ярость, что, кажется, способна испепелить на месте. — Пойдём, поговорим. С глазу на глаз. Я, как видишь, один. Может, до чего и договоримся.

— Карл, не дури, — просит тихо Викинг, но я уже принял решение. — Пусть отдаёт пацана и валим.

Ступаю вперёд. Шаг, второй, третий, и вот уже оказываюсь в метре от человека, от которого в любой момент можно ждать подлости, но мне уже всё равно.

— Ну, пойдём, коли не шутишь.