Легенда о Фейлель

— Если Эливейн по своей… воле хоть… на одну ночь… — Динаэль чеканил каждое слово, — … хоть один раз будет принадлежать… другому… наш мир останется беззащитен…, без Оберега и без … без моей магии…

— То есть Оберег?.. Динаэль тяжело вздохнул.

— Простите, — тихо проговорил он. — Я никогда не желал такой ответственности… И даже не подозревал о ней…

Поднялся Оянг.

— Вам не за что извиняться, сэр! — горячо произнёс он. — Это сильнейший Оберег из всех, о каких мне доводилось слышать. Такая Любовь бывает одна на миллион. И, если Высшим Силам угодно сделать Оберегом нашего мира ваше с супругой чувство друг к другу, то… Небесам виднее… И вы это знаете… Наш мир столько лет жил, оберегаемый вами, что, наверное, пришло время что-то сделать самим…

По залу пробежал ропот одобрения.

Динаэль благодарно… улыбнулся. Свет его глаз, свет его души, его уважение и внимание к людям, даже сейчас, когда его боль была несоизмеримо больше любой возможной предстоящей опасности для кого-то иного, раздвинули мрак и страхи будущего.

— Спасибо, — негромко проговорил он. — Но не имеет значения, чья вина… — и всем присутствующим стало ясно, что только себя считает виновным Верховный Маг. — Важно, что нам теперь делать. И позвольте предложить такой план…

— 18 —

Прежде всего, Динаэль пояснил задачи для каждого из волшебников из разных областей, пока ещё не тронутого чёрной волей Авенезера, мира.

Затем поведал подробно об охране Границ, о Защитных Барьерах и Оборонительных Преградах, о Пограничных Отрядах Магов и людей. Главнокомандующий Объединённой Армией Пограничников, отважный и опытный воин, честный человек Арон Гимад, был уже хорошо известен многим волшебникам. Хаим искренне радовался сотрудничеству с этим талантливым военачальником.

Возле Границы с чужим Миром теперь развернули Госпиталь, главврачом которого был Майкл Дерер — лучшего травматолога найти немыслимо…

Два взвода Спасателей под командованием Эркелиэля и Элельдиэля несли службу в Пограничной зоне.

Наконец, Динаэль предоставил слово Шенгею. Тот подробно рассказал о мире, в котором властвует зло Авенезера и богатство Мариса. Картина оказалась мрачной.

После общей характеристики жизни людей в Другом Мире, Наблюдатель с искренней печалью в голосе поведал слушателям о пожаре в особняке Эшера Мариса и о появлении… мадам Элизы Марис. Бесчеловечность, с которой Авенезер и Марис расправились с ненужными им людьми, возмущала волшебников и ясно давала понять, что милосердию со стороны Чёрного Мага и его союзника в предстоящей борьбе места не будет…

Сообщил Шенгей и о том, что среди жителей Другого Мира есть много честных, порядочных, добрых, отзывчивых людей. Именно один из таких и стал уже другом… Имени этого человека Наблюдатель не назвал: но это и понятно — есть вещи, знать которые надо далеко не всем.

После речи Шенгея Динаэль объяснил то, что должен сделать только он сам.

— Моя задача как Верховного Мага состоит в том, — говорил Дин ровным голосом, — чтобы защитить наш мир от проникновения в него зла. Поэтому я и буду на Границе. Пока я жив, все мои силы будут направлены на то, чтобы не пустить Авенезера в наш мир. Но моя магия слабеет, как и Оберег, если разрушена… любовь… Но есть одно, о чём, как оказалось, Чёрный Маг не ведает: Оберег станет слабее, но не исчезнет совсем, если один из любящих будет хранить своё чувство… Поэтому я буду рядом… с Эливейн… что бы ни случилось… Тогда и моя волшебная сила будет полнее, и я смогу сражаться за свет, если буду приходить к Границе с той стороны, где Эливь…

Некоторые Маги смотрели на Динаэля с сомнением.

— Это правда, — Оянг снова поднялся со своего места. — Авенезер не знает, что Любовь одного сэра Фейлеля способна питать силу Оберега нашего мира. Но для этого сэр Динаэль должен быть как можно ближе к… к мадам Фейлель… даже если она… никогда не полюбит его снова…

— А верно! — вновь не выдержал молодой волшебник. — Простите меня за дерзость, но ведь, сэр Фейлель, мадам Эливейн может полюбить вас снова, ведь память её молчит, но сердце-то осталось прежним?

Динаэль помрачнел.

— В этом и беда, — тихо проговорил он. — Её душа, её сердце остались прежними: честными, добрыми… И она увидела того, кто представился ей мужем… И она, как верная жена, уже старается полюбить его… Она просто не позволит себе смотреть по сторонам… А ему достаточно того, чтобы под чувством собственной вины или из желания утешить его…

Дин не договорил — всё и так было предельно ясно и… безмерно печально…

— 19 —

После Совета Динаэль Фейлель, Шенгей и Денис Джой более пяти часов разрабатывали план действий.

Шенгей тревожился: он, как Наблюдатель, чувствовал свою ответственность за человека, уходившего работать в мир, изучаемый им. Шенгей понимал, насколько иная жизнь там, за Границей привычного для Дина измерения. И как трудно войти в незнакомую чужую тебе жизнь, да ещё так, чтобы не выдать себя, не навредить тому, кого защищаешь…