Легенда о летящем змее

— Зарыт у подножия горы. Он был верен вам. И не заслужил того, чтобы по вашей милости болтаться здесь. Но, уверяю, когда черед дойдет до вас, вы будете очень долго раскачиваться на этом суку.

— Благодарю вас, буду ждать с нетерпением, — ответил Мишель и повернулся к дереву с петлей.

Якул напряженно проследил за его взглядом. А потом резко дернулся и посмотрел в сторону задворка, с которого Шаню тащил рыцаря, совсем не стоявшего на ногах. Этот был еще молод, силен… И наверняка счастлив служить у знатного господина, сделавшись гордостью своей семьи. А теперь у него отнимали жизнь по велению и прихоти людей, которых он не знал, и какие не имели к нему никакого отношения. Якул поморщился, глядя на ноги юноши, одетого в одну камизу. Когда ему на голову надевали мешок, он не устоял, упал навзничь. И Шаню, ослепительно улыбнувшись, выкрикнул:

— Перебрал ты, брат, эликсира храбрости!

— Зачем вы его напоили, маркиз? — не глядя на Сержа, спросил Его Величество. — Молодой де Вержи никогда не пил много вина.

— Это было его последнее желание, — усмехнулся Якул, в очередной раз пропустив мимо ушей «маркиза». — Точнее он просил еще и девку, но это, право, слишком.

Тем временем Шаню завел несчастного, уже даже ноги не волочившего, за помост, и вскоре втащил наверх, с трудом продев его голову в петлю — малый, кажется, уснул.

— Итак, мессир, вы по-прежнему будете молчать? — спросил Якул.

Ответом ему послужил вой ветра.

Взгляд Якула сверкнул яростью, и предводитель разбойников махнул рукой, давая команду рубить веревки на подпорах. Шаню ловко спрыгнул с помоста, а люди заработали топорами. Когда подпоры рухнули, тело свесилось и, раскачиваемое ветром, больше походило на тряпичную куклу.

— Его счастье, он даже ничего не понял, — процедил сквозь зубы Якул.

Его Величество посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Мне жаль вас, маркиз. И жаль, что я не в силах вам помочь.

Как и вчерашним утром, Мишель развернулся и стал спускаться по лестнице в свою темницу.

— Мое имя Якул. Якул, — выдохнул разбойник, глядя, как Шаню торопится к валунам на краю горы вместо того, чтобы запереть пленника. — Мусташ! — яростно позвал предводитель.

Двое разбойников перерубили веревки на помосте, и Катрин зажмурилась. Сколько еще ей предстоит увидеть казней, прежде чем она решится хотя бы попробовать убежать отсюда?

Проснувшись поутру от скрипа двери, она долго лежала, подтянув ноги к груди и не открывая глаз. Он прав, она безумна. И в голову ей приходили безумные мысли. Сегодня ночью она изменила своему мужу со своим же собственным супругом. Сначала, боясь пошевелиться, Катрин прислушивалась к его дыханию, собираясь перебраться на лавку, как только уверится, что он заснул. И вдруг вспомнила… «…с дерева в него выстрелили из лука и пронзили самую грудь» Что случилось потом? Почему он остался здесь? Не имея сил покинуть его, Катрин лишь теснее прижалась к Сержу.

Открыв, наконец, глаза, маркиза долго смотрела в одну точку перед собой, ничего не видя. Вчерашние мысли вернулись снова, мучая отсутствием ответов. Может, Никталь знает, что произошло? Но где ее искать…

Она медленно поднялась с кровати и, закутавшись в шкуру, подошла к окну, чтобы вновь увидеть, кем стал ее муж — равнодушным убийцей. Но даже такой он ей дороже всего остального мира. И никогда никуда она от него не убежит. Потому что она безумна.

Дверь грохнула. И за спиной маркизы раздались тяжелые шаги. Катрин вздрогнула и обернулась. Вгляделась в лицо мужа, пытаясь понять, что он чувствует.

Якул же стоял, привалившись к стене, и обреченно смотрел на нее. Да, он был прав прошлой ночью, когда говорил, что он загнанный зверь. Никогда в жизни не был более загнан, чем в эту минуту.

— Вы видели? — глухо спросил Якул.

— Видела. Вам нравится, когда много зрителей?

— Нет. Мне не нравится.

Он будто с трудом отлепился от стены и подошел к Катрин.

— Это представление было не для ваших глаз, Ваша Светлость.

— Для чьих? — она отвернулась к окну, где по-прежнему болталось на ветру тело рыцаря.

— Для одного упрямца, который знает, что у него нет выбора. И все-таки выбирает.

— Разве вы не поступаете так же? — усмехнулась Катрин.

Якул посмотрел в окно и прошептал:

— В том-то самое страшное. У нас обоих выбора нет. Либо он сломает меня. Либо я сломаю его. И это будет означать гибель. Для каждого из нас.

— Отпустите рыцаря. Зачем он вам? Ради выкупа?

Якул криво усмехнулся.

— Ради выкупа, — легко бросил он. — Я ведь презренный разбойник, мадам.

Катрин повернулась к нему и быстро зашептала:

— Так уедемте со мной! Вы больше не будете нуждаться ни в чем и никогда! Будете жить в роскоши, никого не грабя и не убивая.

— Вы верите в рок, мадам?

— Вам нравится то, чем вы занимаетесь? — ответила она вопросом на вопрос.

— Господи, Катрин… Это моя жизнь. Пришедший из бездны не несет ничего, кроме бездны. Я не умею иначе.

— Откуда вы знаете?

Якул кивнул на окно, где так и болтался висельник. На щеках его заходили желваки. Казалось, он в бешенстве.

— У него спросите, — прорычал он.

— Я спрашиваю у вас. Вы пробовали оставить все это?