Легенда о летящем змее

Поль закатил глаза. Упрямство Лиз, которое очень часто вызывало у него особенное чувство, похожее на обожание, порой бывало нерациональным. Он вручил ей Мишеля, подхватил Сержа и, крепко ухватив за руку саму Лиз, уверенно повел ее из кабинета.

— A tout a l'heure! — бросил он перед тем, как громко хлопнуть дверью.

XXVIII

Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора

Он бродил по каменной пустоши за Ястребиной горой и думал о том, как просто было бы уйти туда, где садится солнце — по этой самой каменистой земле, кишащей змеями и пауками. Наступишь на камень, а из-под него покажется голова гадюки. Зашипит, кинется на ногу, обовьется вокруг, прокусит кожу, пустит яд. И все закончится. Так, как должно было закончиться еще несколько месяцев назад, когда он умирал в башне. И зачем только Никталь вдохнула жизнь в того, кто был обречен умирать?

Якул криво усмехнулся и пнул ногой камень. Но вместо змеиной шипящей головы обнаружил пустое гнездо авдотки. Он улыбнулся, склонился к земле и вернул камень на место. Пусть так. У всех свои гнезда. Даже те, в которые не возвращаются.

Скорым шагом Якул шел обратно, к башне. Она возвышалась среди крон деревьев и казалась ему сейчас неприступным замком. И даже грядущая смерть не могла быть страшнее этой неприступности.

«Довольно!» — Якул тряхнул головой и посмотрел в небо. Небо было серым, тяжелым, полным снега, будто свинца. Того и гляди, обрушится на землю метелью. И застрянут они в этой чертовой башне, покуда не успокоится. И завтрашнюю казнь придется отменить. Губы его растянулись в улыбку от этой мысли. Но самое восхитительное — маркизу он никуда не повезет. Она окажется здесь такой же пленницей, как и он сам. Хотя бы на время этой метели. Только бы та разразилась.

Он вдруг понял — у него нет сил прогнать ее. У него нет сил бороться с ней. У него нет сил оторваться от нее. Потому что она принадлежит ему так же, как и он ей. Он для нее — маркиз де Конфьян? Пусть! Он готов быть кем угодно для нее. Только бы она, только бы с ней.

И пусть день, два, три… И пусть потом она вернется к своей семье, к своим детям. Эти дни заменят ему целую жизнь, которой не было, которой не могло быть. И как так случилось, что за краткое время Катрин де Конфьян сделалась для него… всем?

Он поднимался по лестнице в свои покои. Распахнул дверь. Влетел в комнату. И замер. Катрин не было. Одежды, в которой она разгуливала накануне, что была брошена в кресло, не было тоже. Следующий час он и Шаню прочесывали башню и окрестности. К исходу его гнев Якула сменился отчаянием.

— Седлай Эле, — бросил он. — Поеду в деревню, быть может, она там.

— Умом ты тронулся, — отвечал цыган. — Опасно тебе показываться в деревне, Якул.

— Если она там, я сразу вернусь, — сердито буркнул разбойник. Просто знать, что с ней все хорошо. Что ее не загрызли в лесу дикие звери. Что она сама ушла, по своей воле. Это было больно. Но и достаточно, чтобы найти успокоение.

— Позволь, я поеду с тобой, — просил его Шаню на конюшне, похлопывая по крупу Эле.

— Оставайся. Надо снять висельника и все приготовить на завтра. Тебе нужно остаться, больше мне положиться не на кого, цыган.

И с этими словами он выехал во двор.

Чем ближе Катрин подходила к башне, тем чаще оглядывалась. Ей совсем не хотелось встретиться ни с кем из разбойников. Она собиралась заглянуть на конюшню, а после вернуться в комнату Якула так же незаметно, как и утром. Осторожно пробираясь вдоль каменной стены, она выглянула из-за угла и уперлась взглядом в морду коня с черной отметиной.

— Игнис! — радостно вскрикнула маркиза и, достав из кармана яблоко, протянула ему.

Конь фыркнул и взял губами лакомство.

— Вы безумны и решили свести с ума еще и меня! — раздался сверху голос Якула.

Катрин подняла на него удивленные глаза и прижалась к шее благородного животного, ничего не отвечая.

— Где вы были? Я искал вас.

— Гуляла. Вы, кажется, утверждали, что я не пленница.

— Вы соскучились по объятиям Мусташа? — осведомился разбойник. — У меня таких еще полсотни человек. А в лесу дикие звери.

— Может, и соскучилась… — она усмехнулась. Ей захотелось, чтобы все прошедшие месяцы, которые она провела без него, оказались дурным сном. И они стояли бы во дворе Конфьяна. И он бы сердился на нее. А она бы подшучивала над ним. Но, несмотря на то, что им довелось встретиться в логове разбойников, Катрин смотрела на мужа, и в душе ее разливалась бесконечная нежность. В эту минуту она была счастлива. Одним тем, что он жив. И может быть рядом. О будущем маркиза не позволяла себе думать.

Он же не знал, злиться ему или сгрести ее в охапку и расцеловать. И то, и другое представлялось одинаково заманчивым и невозможным. Вместо этого Якул чуть наклонился и протянул ей руку.

— А по мне вы не соскучились? — с улыбкой спросил он.

— Пожалуй, нет, — глядя на него, манерно ответила Катрин и, протянув Игнису еще одно яблоко, спросила: — Вы уезжаете?