Легенда о Маат

Сет-Маат зашатался и закричал. Я посмотрел туда, где зияла дыра в груди моей любимой, потом снова на свою руку и наконец связал факты воедино. Я слишком поздно понял, что убил её. Но когда понял, тьма вновь вернулась, а свет погас навсегда.

– Нет, – прошептал я ещё до того, как пришёл в себя. Зажмурился и физически почувствовал, как разорвались оковы иллюзии: стало легче дышать, сердце забилось вновь. И оно билось о рёбра с такой силой, что к горлу подступила тошнота.

Я убил её. Я убил Маат. И в миг, когда моя рука прошла сквозь её грудную клетку, испытал лишь сожаление о том, что не сделал этого раньше.

– Маат… – бессвязно, отчаянно прохрипел я.

Кто-то истошно завопил, но я не открывал глаза. Склонив голову, сидел на коленях и думал. В какой-то момент мыслей стало так много, что дыхание вновь сбилось и, прижимая руку к сердцу, я завалился на бок.

– Маат…

Где она? Почему не отзывается? Моя Маат, проклятие пантеона и мой личный смертельный яд.

– Что ты наделал? Что ты наделал?!

В ушах зазвенело от визга, в сопровождении которого Аментет вцепилась в мои плечи. Её пальцы давили с такой силой, что, казалось, планировали разорвать мои мышцы. Аментет так кричала, что вся тряслась, а теперь, когда она коснулась меня, трясся и я.

– Маат! – снова позвал я и попытался приподнять голову, чтобы узнать у Аментет, почему, чёрт подери, моя жена не отвечает мне. Почему я вижу лишь лицо Маат и то, как жизнь и любовь потухают в её глазах.

– Почему ты не остановил его? Почему ты не остановил его, Анубис?!

Я с трудом открыл глаза. Всё шло пятнами, а Аментет не переставала кричать. К ней присоединилась Бастет, и теперь они обе насиловали мой болезненно пульсирующий мозг своими визгами.

Соединив большой и указательный палец правой руки, я уставился на то, как плавно они скользят, обильно смоченные кровью. Прищурился и разглядел красные следы на жёлтом песке. Упал на ладони и в неверии проследил взглядом за дорожкой, ведущей прямиком к телу.

– Маат…

– Мы возвращаемся в высший мир, – с искажённым от шока лицом прошептал Онурис. Но его взгляд, как и взгляды других высших, был прикован не только к телу. Все они смотрели на меня, пока я, словно в бреду, таращился на тело.

– Гор должен умереть, – устало прошептал Анубис.

– Мы пропустили этот восход солнца. – Онурис не потратил ни секунды на то, чтобы воспротивиться. Одно видение – и вся его верность моему отцу канула в лету. Никакой борьбы. Абсолютно.

– Воспользуйтесь следующим, иначе я найду вас, затащу в Дуат и отрежу вам головы, – отмахнулся Анубис. Полы его чёрной мантии шелестели, пока, ступая по окроплённому кровью песку, он двигался в центр зала.

Но он не дошёл до места, вокруг которого собрались Аментет, Бастет и Акер. Я проследил за ним взглядом и упёрся в мохнатую голову с распахнутыми, остекленевшими глазами. Удостоив Мираксес мимолётным вниманием, Анубис переступил через неё и остановился напротив меня.

– Ты не видел то, что видели мы, – прошептал Онурис. – Можешь не сомневаться в том, что теперь, когда девчонка мертва, Гор станет следующим. Этому безумию пора положить конец.

Анубис презрительно фыркнул в его сторону.

– Убирайтесь из Дуата.

– Но что сказать Гору?

– Скажите ему, что Маат мертва, что Амсет убил её, а когда Гор поверит в это, вонзите нож ему в спину. Мне учить вас, как это делается?

– Что? – Я резко поднял голову, и какофония в мыслях схлопнулась. Мир, в реальности которого я сомневался ещё минуту назад, безжалостно принял меня в свои объятия.

Это была всего лишь иллюзия.

Но потом Анубис опустился на одно колено и приподнял руку Маат. Его лицо не выражало никаких эмоций. Зажав рот руками, Бастет отползла в сторону и уставилась на эту картину стеклянными от слёз и ужаса глазами.

– Маат… – И всё. Больше ничего. Только её имя, слетевшее с губ.

Осознание смертельным ядом быстро распространялось по венам. Сердце бешено забилось, когда крик повторился во второй раз, но я не смог расслышать, кому он принадлежал: Бастет или Аментет. Я чувствовал лишь боль.

Она лежала на холодном полу. Волосы запорошило окровавленным песком, а искусанные губы посинели. Её хрупкие плечи часто вздымались. Чёрт возьми, я убедил себя в том, что они вздымались.

– Маат… – Я опустился на колени и притянул к её себе. Холодная, словно ледышка, она совсем не двигалась, не отвечала на мои прикосновения. Уткнувшись губами в её грязные волосы, я лихорадочно повторял её имя и, клянусь, чувствовал, как она дрожала. Слышал, как она звала меня, умоляла прижать к себе крепче и никогда не отпускать.

– Ты позволил ему, Анубис! – уронив голову в ладони, взвыла Аментет. – Ты не остановил его!

– Она должна была умереть.