Легенда о Маат

– Я бы мог заставить тебя служить мне. – Голос Маат деформировался, стал грубым и хриплым. – Но ты слишком похож на своего отца. Ты мне откровенно не нравишься, а твоя дочь, Сатет…

Её имя оживило трагично сгинувшую во власти Сет-Маат реальность. Тот, кто планировал угрожать Сатет, рисковал сдохнуть в любом из существующих миров.

– Это твоё последние задание, Анубис. Разыщи девчонку и убей её.

Весь страх и оцепенение разбились о его слова. Осколки разлетелись в стороны, и я представил, как вонзаю их ему в горло. Как вонзаю их в горло любого, кто посмеет даже заикнуться о Сатет.

Отцовская любовь – самая недооценённая вещь в мире. Все говорят о матерях, но забывают про отцов, способных разрушать и убивать ради своих детей. В то мгновение именно мысли о Сатет переломили ход игры. Изменили всё. Помогли вытолкнуть Сет-Маат из моего разума.

И в мгновение, когда огромная чёрная кошка выпрыгнула из темноты, целясь зубами в шею Сет-Маат, улыбка играла на моих губах. Я не видел перед собой тело моей любимой жены. Было плевать на имена и регалии. Я чувствовал, слышал, ощущал, что передо мной враг, ублюдок, возжелавший убить мою дочь.

Да, я улыбался, когда за троном Анубиса засверкало. Улыбался, когда Сет-Маат, обескураженный нападением, пошатнулся и зажал руками кровоточащую дыру на шее.

Мираксес отпрыгнула в сторону. Понятия не имею, как она здесь оказалась, но одно было очевидным: она охотилась и приняла решение. Сет-Маат должен был умереть.

Из пасти Мираксес стекала кровь, но красные капли приземлились на жёлтый песок раньше, чем её тело. Оно замерло в прыжке. Сет-Маат, вытянув вперёд руку, со свирепым оскалом удерживал её над полом.

Один луч пробился в зал. Подсветил пол и наши ноги, но Сет-Маат слишком злился, слишком жаждал убить Мираксес. Тело Маат дрожало, искрилось обжигающей силой.

– Ты-ы-ы! – рычал он, пока солнце поднималось всё выше.

Ещё.

И ещё.

Из горла Мираксес вырвался крик – её последний вдох. А потом большое мохнатое тело, покинутое жизнью, разбилось о пол и всколыхнуло песок.

Бастет забилась в истерике и закричала. Сет-Маат отвлёкся на неё, когда мои глаза ослепило вспышкой света. Затем…

Затем ничего не было. Мир, казалось, замер навсегда. Всё остановилось. Всё потеряло какой-либо смысл. Сет-Маат распахнул рот, будто желал поглотить это бесконечное ничего, и я опустил голову, глядя на свою руку.

Кровь. Снова она. Капает. Капля за каплей. Пляска смерти и жизни.

А её сердце, тёплое, бьётся в моей ладони. Стремится куда-то. Быть может, на Суд Анубиса? Но решение уже давно известно: виновна.