Легенда о Маат

Хапи закатил глаза в ответ на его ремарку.

– Жаль, что бремя твоих поисков легло на младшего брата. Он плохо разбирается в веселье. Мы здесь сходили с ума от скуки.

– И, видимо, сошли. – Габриэль отвернулся к брату, но я успела заметить тень усмешки, игравшей на его губах.

Прислужницы дошли до нас и принялись раскладывать еду по тарелкам: золотые подносы в их руках ломились от мяса и овощей.

– Она не ест огурцы, – подметил Габриэль ещё до того, как я попросила не накладывать их мне.

Я уставилась на него в немом вопросе, но он отвернулся к дочери и притворился, что не сделал и не сказал ничего странного.

– Не смотри на меня так, – спустя несколько минут всё же проворчал он, накладывая себе добавку. Не смотреть на то, как он тянулся за едой в центре стола, было крайне сложно. Особенно сложно было игнорировать низ его живота, показавшийся из-под рубашки.

– Твой бойфренд ревнует.

– Что? – возмутилась я.

Он кивнул головой в сторону Акера, который внимательно за нами наблюдал с противоположного конца стола.

– Он не мой бойфренд.

Я была одинокой, психически нестабильной женщиной в достаточно преклонном возрасте. Да я вообще годилась в матери парню, на которого запала и который пытался меня убить.

– Без разницы, – с набитым ртом фыркнул Габриэль. – Будь так добра, подай сыр.

С закатанными до предела глазами я потянулась за ближайшей тарелкой, но он сказал:

– Другой.

– Встань и возьми сам, – возмутилась я. – Или позови прислугу.

Бастет наблюдала за нами, элегантно промакивая рот краешком чёрного шёлка. Остальные занялись едой и разговорами, за что я была крайне им благодарна: не хотелось, чтобы все лицезрели, как прямо сейчас я пойду за сыром для Габриэля.

Шёлковая юбка зашелестела, когда я поднялась на ноги. Ходить босиком было всё ещё немного странно, и несколько секунд я прислушивалась к собственным ощущениям от соприкосновения голой кожи с холодным камнем. Вскинув голову, Габриэль наблюдал за тем, как, обогнув Анубиса, я выросла за спиной Акера. Чуть не упав на раскиданных подушках, я взяла тарелку с сыром и, скривившись, исподлобья уставилась на жутко довольного Габриэля.

Обойдётся.

Я села обратно и, когда Габриэль потянулся к тарелке, резко отодвинулась в сторону. Вообще-то я не очень любила сыр, поэтому засунула почти полкило в рот без особого энтузиазма.

Бастет и Сатет в голос рассмеялись. Они привлекли внимание остальных, и вот все смотрели на то, как я сижу с набитым ртом и красным лицом, а Габриэль изумлённо на меня таращится.

Не поднимаясь из-за стола, как это принято в большинстве культур современного мира, Анубис приподнял свой бокал. Смех улёгся в ту же секунду.

– В последний раз в таком составе мы собирались почти две с половиной тысячи лет назад. Удивительно, сколько всего успело произойти в мире людей за это время. – Взгляд чёрных глаз, в самых уголках подчёркнутых сурьмой, скользнул по мне, переметнулся к Сатет и остановился на Габриэле. – Я бы хотел выпить за тебя, друг.

Мой сосед криво улыбнулся и приподнял свой бокал в признательном жесте.

– Ты не просто вернул Маат. Ты воссоединил нашу семью. И пускай Осириса больше нет с нами, за две с половиной тысячи лет мы неплохо сохранились. Добро пожаловать домой.

Добро пожаловать в Дуат.

Добро пожаловать в ад.

XI

– Расслабься, прошу тебя, Маат. Так у нас ничего не получится, – глядя на меня сверху вниз, Анубис нахмурился.

Да, я бестолочь, и никогда этого не скрывала. Иногда стыдилась, но не претендовала на Нобелевскую, хоть и могла. Я открыла врата в иной мир, разрушила все научные догмы и заставила Эйнштейна икать в гробу. Кто ещё может похвастаться подобным перечнем заслуг?

Анубис выбрал местом тренировок сад, с которым меня уже познакомил Акер. Они оба сошлись на том, что непринуждённая обстановка и шелест раскидистых жакаранд, пестреющих яркими фиолетовыми цветами, помогут сконцентрироваться. Только вот не учли одно «но»…

Габриэль лежал в тени дерева, опершись о его ствол головой. Чёрная рубашка, небрежно застёгнутая всего на две пуговицы, открывала обзор на мускулистый низ его живота. Когда ветер подхватывал воротник и я видела его грудь, становилось совсем дурно.

Я поняла. Его тактика заключалась в том, чтобы довести меня до истерики. А там и до самоубийства рукой подать.

Буквально недавно я окончательно смирилась с тем, что «не убить друг друга» – лучшее, на что я могла рассчитывать. Но потом он улыбнулся, когда поймал меня в коридоре. Потом – придвинулся непозволительно близко для того, кто бы мог испытывать ко мне отвращение. Потом – попросил передать ему тарелку с сыром. А теперь пришёл в сад, зная, что здесь будут проходить тренировки, и с грацией потомственного аристократа развалился на земле.

– Маат. – Анубис щёлкнул пальцами перед моим носом. – Сет, – выругался он и повернулся к Габриэлю. – Тебе обязательно находиться здесь?

– Я вам мешаю? – не отрываясь от книги, бросил он.

– Да.