Легенда о Маат

– Да, – не тем тоном, который ожидала услышать, фыркнули в ответ. – Да, отлично. Теперь успех нашей кампании напрямую зависит от Амсета, потому что ты пользуешься своими силами, лишь когда хочешь ему врезать.

– До сих пор ревнуешь, что я был единственным, кто смог хоть чему-то её обучить?

Оу… Двойное «оу». Я могла только догадываться, какими методами пользовался Габриэль, чтобы заставить меня выйти из себя и спровоцировать вспышку.

– Да, Амсет, о великий учитель, – бурчал Анубис, пересобирая длинные волосы в хвост. – Преклоняюсь перед твоим умением вывести кого-либо из себя.

– Хоть в чём-то мы с тобой до сих пор похожи, – наклонившись к моему уху, шутливо шепнул Габриэль. – Когда Анубис начинает трогать свои волосы, знай, что он близок к нервному срыву.

Я надеялась, что он не почувствовал, как меня пробило дрожью, когда его губы задели мочку уха.

– На сегодня хватит, – вмешался Акер. – Ты остаёшься?

– Да, – встрепенулась я. – То есть нет. И да, на сегодня хватит. Можем оставить Амсета наедине с его книгой. Вдруг он захочет попрактиковать полученные знания.

– Спасибо за понимание, – подмигнул он.

Анубис ушёл, не дожидаясь нас и напоследок попросив Габриэля навестить его в усыпальнице позднее. Я подумала о том, что стоило бы узнать об этом месте побольше, как и об остальных местах в Дуате.

Акер подал мне руку. Я оперлась о неё, обувая туфли, которые сняла для лучшего сцепления с родными землями.

Мы вышли с поляны в центре сада и, проходя сквозь близко посаженные друг к другу деревьев, обсуждали, чем бы таким заняться. Казалось, что здесь царило лето, и даже дуновение ветра напоминало мелодию – незатейливую, простую игру на флейте.

Чем дальше мы отходили, тем хуже я видела силуэт Габриэля, оставленного в этой иллюзии жизни. Солнце, которого на самом деле не было, играло на чёрных, как вороново крыло, волосах, а его рука, опущенная вниз, гладила зелёную траву. Мы тосковали об одних и тех же вещах и лишь здесь, в месте, спрятанном между холодными скалами Дуата, могли дотронуться до того, о чём мечтали. Притвориться.

Всё обрывалось там, где сильный ветер разбивался о камни. Там, где под мостом, соединяющим маленький оазис и огромный дворец, начинались владения тьмы. Там, где безмолвие поглощало радость.

– Изнутри мне казалось, что во дворце этажей двадцать, не меньше, – изумлённо присвистнула я.

– Многое в нём не то, чем кажется на самом деле, – послышалось в ответ.

Внушительное сооружение, размазанное по горизонту километров на пять, уходило ввысь этажа на четыре, не больше. Со стороны, с которой мы к нему приближались, не было ни оградительных построек, ни каких-либо внешних отличительных черт. Дворец был похож на огромный чёрный камень. Я бы хотела увидеть, какой он с другой, фасадной стороны, но пока довольствовалась лишь скромными дверями, к которым мы поднялись по явно видавшим лучшие времена ступенькам. Редкие сорняки пробивались через потрескавшийся камень, но больше здесь ничего не росло. Задняя часть дворца уходила в серую землю и скалы.

– С другой стороны он выглядит лучше, – поспешил заверить Акер. – Особенно после того, как Анубис снёс все колоны и заменил их собственными скульптурами под несколько десятков метров.

– Это не лучше, – пробормотала я. – Это жутко. Здесь жутко.

– Ты быстро привыкнешь.

Мы зашли внутрь и спустя несколько крутых поворотов по тёмному коридору вышли в небольшой внутренний двор. Я видела его в воспоминаниях Габриэля, но теперь он был другим: скамейку убрали, а с мостов, соединявших верхние пять этажей, свисали иссохшие ветви.

Я подняла голову и остановилась. Я провела здесь детство. Прямо на этом самом месте. Трещинки под ногами помнили маленькую девочку, большая часть жизни которой прошла в одиночестве и заточении.

– Ты знал, что когда-то я делала всё, чтобы нас привели сюда, потому что хотела встретиться с тобой?

– Нет, не знал. – Я чувствовала, как взгляд Акера скользил по линии моего вздёрнутого подбородка, спускался ниже и возвращался, задерживаясь на прикрытых глазах и дрожащих ресницах.

– Я подглядела это в голове у Габриэля.

– Он сменил имя, – хмыкнул Акер.

– Да.

– А как звали тебя?

– Как только меня не звали… Но эту девушку, – я обняла себя руками, – её звали Аника. Она погибла в аварии.

– Аварии?

– Но ты, конечно, не знаешь, что такое авария. – Я прищурилась, наслаждаясь вспыхнувшим в груди теплом. Акер источал исключительно уютные вибрации.

– Расскажешь?

Мы пошли дальше, разговаривая о ней: о девушке, которой я была благодарна, но которой больше не существовало. Об Анике Ришар – смелой и настоящей. Я надеялась, что её душа обрела счастье в полях Иалу рядом с мамой. И Алексом. Они бы подошли друг другу. Наверное…

– Пригнись! – раздалось из ниоткуда, и я, опешив, попятилась. Если бы у Акера имелись волосы, то тень, пролетевшая над нашими головами, обязательно бы их задела. Но Акер был лысым, и огромная чёрная точка проскочила в сантиметре от его головы без происшествий.

– Что это было? – погрузив ногти в предплечье Акера, выдохнула я.