Легенда о Маат

Габриэль замотал головой.

– Разве в мире людей есть место для скуки? Время там бежит так быстро и незаметно, а жизнь, хоть и коротка, но ярка и полна событий. – Интонация в её голоса выдала добрую тоску по тому миру.

– В Дуате не так?

– Дуат – бесконечность. Унылая бесконечность, – с поучающим видом заявила Бастет и вытянула худые, скрытые под чёрной шёлковой юбкой ноги. Ступни её всегда были босыми. Она носила с десяток разных колец и браслетов. Один особенно впечатливший меня узор татуировки в виде цветка тянулся прямо от большого пальца к середине голени.

– Тогда почему ты приняла решение отказаться от заслуженного места в мире людей? Прости, если это не моё дело, просто Акер сказал узнать напрямую.

Искренняя улыбка на лице Бастет уступила место замешательству. Поёрзав, она отпила из чашки, поджала губы. Кажется, она хотела чаёвничать и болтать о пустяках, а я сразу полезла с серьёзными вопросами.

– Странно отвечать, хотя ты всегда знала ответ. Вообще-то я вернулась из-за тебя. То есть, – она поспешила исправиться, пока от удивления у меня не лопнули глаза, – не из-за тебя, а из-за своего желания растить тебя. Когда я впервые увидела тебя, маленькую и беззащитную, лишённую отцовской и материнской любви, я полюбила тебя как родную дочь.

Не донеся чашку с вонючим чаем до пункта назначения, я подавилась собственной слюной. Потом рука дрогнула, половина напитка вылилась на ноги, а Бастет, пытаясь предотвратить всё это, неуклюже смахнула поднос с фруктами на пол.

– Ты ничего не должна говорить в ответ, – тараторила она, морща нос, лоб и ползая по полу в попытках прибраться. Ползала она, впрочем, в точности как и я. И свинячила так же. – Я не жду признаний в любви.

Собрав рассыпавшиеся яблоки, Бастет убрала налипшие на лоб волосы, отряхнула платье и грозным тоном позвала прислужниц. Несколько секунд, погрузившись в неловкое молчание, мы наблюдали за тем, как чёрные тени прибирали за ней.

Когда они ушли, получив напутствие вернуться с кувшином вина, я решила закончить этот разговор, но перед этим с грустью просунула палец в дыру в юбке платья: шифон поверх шёлковой комбинации, расшитой золотыми нитками. Общий колорит дворца не подразумевал тона светлее тех, что надевали на похороны. Акер вообще ходил полуголым. Анубис не волновался по поводу одежды и носил то, что ему, уверена, подсовывали Бастет и Аментет. И у всех, как у одного, были чёрные волосы, брови и глаза, а кожа напоминала золото, будто они и правда были им покрыты.

– Кто был моей настоящей мамой?

– Не знаю, – устремив на меня печальный, сочувствующий взгляд, ответила Бастет. – Прислужница, быть может, обычная девушка из какого-то племени тех лет.

– Так бывает, что у божества и человека рождается божество?

– Если человек и божество заключили официальный брак. Таким образом божество передаёт смертному частичку своей бессмертной души.

– Для чего же тогда боги заключают браки с богами? Бессмертные не нуждаются в бессмертии. – Прозвучало глупее, чем я надеялась.

– Зато нуждаются в строгих правилах. Брак священен. Источник жестоко карает мужей, берущих чужих жён, и жён, неверных своим мужьям.

Я нахмурилась.

– Амсета, Хапи и Исдес тоже вы́носили человеческие женщины, но все умерли при родах.

Я испытывала благодарность к женщине, выносившей меня в своём чреве, но, скорее всего, она тоже умерла. А даже если нет… я не собиралась искать её.

Бастет накручивала шелковистые локоны на указательный палец и задумчиво изучала то, с каким выражением лица я предавалась размышлениям о своей семье. Скорее всего, она ожидала, что я хотя бы запла́чу. Будь я нормальной, мне бы потребовалась парочка лет и хороший психотерапевт. Но так уж вышло, что причёска Бастет больше привлекала моё внимание. Мои волосы были не такими расчудесными, хотя в воспоминаниях Габриэля я и правда видела очень похожую на Анику девушку. Разве что она казалась гораздо более утончённой и на пару сантиметров выше.

Принесли вино. Пока прислужницы разливали его по золотым кубкам, Бастет достала из кармана маленький мешочек и вы́сыпала что-то, отдалённо похожее на чай, себе на ладонь.

– Будешь? – спросила она, перехватив мой любопытный взгляд.

– Что это?

– Моё успокоительное. Последнее время совсем плохо сплю, – ссыпая красные высохшие листья себе в вино, пожаловалась женщина, которую вряд ли я когда-то смогла бы называть двоюродной бабушкой, коей она в действительности являлась. Бастет выглядела едва ли не моложе меня. А когда она пригубила своих трав и расслабилась, а морщинки на лбу – последствия перенапряжения – разгладились, я стала похожей на её бабушку куда больше.

– Я тебе потом отсыплю. Когда-то ты любила мои фирменные чаи.

– Разве в Дуате что-то растёт? Земля здесь холодная и каменная, – довольствуясь вином, спросила я.

– Я собираю эти растения в Иалу. Это не совсем законно, но Анубис сам любит чаёвничать, так что сильно не возражает.

Значит, Анубис любит странные увеселительные и успокоительные травы. Я запомнила это. Я хотела запомнить как можно больше полезной информации о тех, кто меня окружал.