Легенда о Маат

– Не стоило, не стоило вам прикасаться к такому, как я, великий господин. Позвольте проводить вас, чтобы помыть руки, – расплакавшись от переизбытка чувств, прошептал старик, когда мы вошли в храм.

За что я больше всего любила Бастет, так это за полное отсутствие скромности. До сегодняшнего дня, в отличие от всех остальных богов, я ни разу не была в её храме, ведь считалась мёртвой. Рискуя быть раскрытой, раз в сотню лун я выходила в мир людей для коротких, поддерживающих жизнь трапез. Но сегодня я приняла решение рискнуть. И, вдохнув каплю свободы, была готова умереть за это решение, ни о чём не жалея.

Убранство храма отличалось от дворца в Дуате, но я не могла сказать, что здесь было хуже или скромнее. Здесь было иначе. По-настоящему.

По углам огромного церемониального зала стояли свечи. Мы немного опоздали, поэтому воск успел расплавиться и потечь. Увидев «беспорядок», старик бросился прибираться, но, не произнося приказ вслух, я заставила его успокоиться.

Здесь царили хаос и великолепие. И если с великолепием всё было ясно, хаос поверг меня в неописуемый восторг. То, как хаотично плавился и растекался воск, как жужжали мухи, успевшие спрятаться в храме до песчаной бури, поразило меня до глубины души.

В центре зала стояла статуя кошки: величественная морда следила за порядком, благословляла всех, кто приходил к ней и молил о помощи. Свежие цветы, которые в Нижнем Египте стоили неприлично дорого, лежали у её лап. Люди приходили сюда, чтобы помолиться Бастет.

Но мы пришли за другим.

Я задрожала от предвкушения и страха, когда Амсет позволил старику вновь упасть на колени перед нами и помолиться. Ладони взмокли, когда я приподняла голову и посмотрела на возлюбленного.

Расправив широкие плечи и скинув чёрный плащ, немного склонив голову, с высоты своего роста он смотрел вниз и отвечал молящемуся поразившим меня почтением. В его чёрных как ночь глазах читалась любовь к смертному, что был готов целовать пальцы его ног. И эта любовь была самым красивым, что я когда-либо видела.

Старик рыдал, но рыдал от радости.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил Амсет. – Проси, что хочешь.

– Лишь ваше благословение, – прошептал он. И смущённо добавил: – И здоровья моей дочери, которая должна вот-вот разродиться потомством.

– Не волнуйся. Твоя дочь выживет, а ребёнок родится крепким и здоровым. Теперь ступай. Дождись нас в другом зале и не выходи из храма, пока там буря.