Легенда о Маат

– Да. – Амсет приблизился, убрал мои волосы с плеч и коснулся большим пальцем чувствительного места за ухом. – Здесь. Лишь я знаю, как сладко ты кончаешь, когда я целую тебя сюда.

– Скромно, – усмехнулась я, положив обе ладони на его распалённую, часто вздымающуюся грудь. – Я планирую оставить свой след прямо тут.

Он облизал губы, довольный моим выбором.

Но прежде, как и смертные, мы приносили клятву Бастет.

Старик приготовил вино, разлив его по двум позолоченным чашкам. Опустившись на колени у огромной статуи, Амсет достал из кармана брюк церемониальный кинжал и первым порезал ладонь. С замиранием сердца я наблюдала за тем, как его кровь капала в вино, а потом проделала то же самое.

В сакральном молчании мы обменялись чашами, встали бок о бок и вытянули вверх руки, как это делали смертные, поклоняясь нам. В отличие от них, сим мы склоняли головы друг перед другом, перед нашим браком и перед Источником, благословившим нас закипевшим в чашах вином.

Кровь возлюбленного должна была облегчить боль от употребления кипятка. Амсет осушил свою чашу и даже не поморщился, мне же потребовалось время. Убеждая саму себя в том, что не могу умереть от жидкого огня в горле, я сделала несколько неуверенных глотков. Боль была невыносимой, но, только допив до конца, я могла доказать Источнику, что была готова к этому браку.

Глаза Амсета блестели восторгом и гордостью. Он наблюдал за тем, как я старательно осушала чашу, с приоткрытым ртом. Лишь глядя на него, мне наконец удалось сделать последний глоток.

– Ты умница, – хрипло прошептал он, скользя взглядом по моему обнажённому телу. Обронив несколько капель вина, я чувствовала, как они стекают по напряжённым грудям и животу.

Узнав, что мы заключили брак, Осирис, Анубис и Бастет придут в бешенство. От того ещё приятнее было проводить ритуал.

Вновь взяв кинжал, Амсет придвинулся ко мне. Я покорно откинула волосы, открывая его любимое место. Он долго смотрел, а после целовал нежную кожу за ухом, распаляя меня до предела. Я почти сорвала ритуал, вцепившись в его штаны, но он опередил меня и сделал первый порез.

Я всхлипнула. Горячее дыхание ласкало скулы, а влажная грудь прижималась к моей. Тени от догорающих свечей играли на его безупречной бронзовой коже.

– Остановись, – стиснув челюсть, попросил он. – Иначе получишь самую кривую метку в истории богов.

– Хочу кривую, – заверила я, сунув руку ему в штаны.