Легенда о Маат

Габриэль снова встряхнул Джанну. По телу прокатился ток, когда изо рта девушки вырвался предсмертный выдох прямо в рот мужчины, прижавшегося к ней губами. Это длилось мгновение. Короткое, трепетное.

Когда Габриэль оторвался от девушки и её тело рухнуло на пол, я захлебнулась от восторга и желания. Полностью чёрные глаза, обрамлённые такого же цвета паутиной на щеках, устремились на меня.

Опасен.

Великолепен.

Совершенен.

Я не знала, что творилось в его голове, и, как бы мне того ни хотелось, не могла узнать. Его мысли и чувства строго охранялись, а я была слишком возбуждена и дезориентирована. И всё, чего хотелось, – узнать, какая Джанна на вкус. Какая она на его губах.

Габриэль наклонился, словно собирался поцеловать меня. Я поддалась на уловку и, привстав на цыпочки, положила руки на крепкую грудь, украшенную белыми шрамами. Мне почти удалось коснуться его губ, когда он отвёл голову в сторону и хрипло рассмеялся.

– Пожалуйста, – вцепившись ногтями в его шею, взмолилась я.

– «Пожалуйста» что? – облизался он.

– Отдай мне её.

– Попроси ещё раз.

– Пожалуйста, – жалостливо пробормотала я.

– Не так.

Я сглотнула.

– Умоляю.

Снова не то. Что, чёрт возьми, он хотел?

– Я умоляю, – вскинув подбородок, вновь повторила я.

Он наклонился, сжал мою шею и, впившись в губы в животном, болезненном поцелуе, протолкнул сущность Джанны глубоко в моё горло. Всё, что было до неё, можно было сравнить с постным куском переваренной курицы. Джанна же была самым роскошным и сочным стейком, пропитанным трюфельным маслом, поданным с нежнейшим французским пюре.

Перед глазами заплясали искры. Я задыхалась, мотая головой из стороны в сторону, когда Габриэль опустил меня на пол. Тело само гнулось навстречу его рукам, а из глаз потекли слёзы. Я плакала, страдая от жизненной необходимости почувствовать его в себе.

Сильные пальцы грубо сжали подбородок. Горячее дыхание полоснуло шею, а следом за ним к шествию по моему телу присоединились губы. Начав с жадных покусываний щёк, Габриэль стал спускаться ниже, словно был готов сожрать меня целиком.

Но потом всё резко прекратилось. Габриэль поспешно отстранился, вытер рот тыльной стороной ладони и перевёл дыхание. Я попыталась дотянуться до него, но он увернулся. Снова и снова.

– Нет, – отрезал он. – Мы закончили.

Одурев от свалившихся чувств, я молча наблюдала за тем, как он встал.

– Отдохни пару минут, и уходим.

Я не хотела отдыхать, но перед глазами всё поплыло сразу после того, как дверь в ритуальный зал закрылась с обратной стороны, и я осталась совсем одна.

Храм Бастет, 4 год до н. э.

В тот вечер лишь одна смертная душа знала о нас с Амсетом.

Старик стоял на ступенях храма в оговоренное время. Держа над головой зажжённый факел, он всматривался в непроглядную тьму и дрожал.

Святилище находилось в углублении между холмами. Песчаная буря, занявшаяся над пустыней, грозилась с минуты на минуту запорошить здесь всё и похоронить старика под слоем песка. Но он продолжал ждать, поглядывая на небо, лишь бы не смотреть на сходившую с холма лавину.

«Умру, но не уйду», – подумал мужчина, и я улыбнулась преданности, с которой он, вцепившись в факел обеими руками, намеревался выстоять.

Скрываясь за чёрными плащами, мы вышли из бури, словно благословение. Амсет опережал меня, сжимая в горячей ладони кончики моих пальцев, будто боялся, что я могу передумать и убежать.

Завидев нас, старик в простой серой одежде упал на колени. Скатившись по ступенькам вниз, факел потух, а мужчина сложил обе руки и вытянул их перед собой в молитве.

– Вставай, – приказал Амсет. – Вставай и проводи нас внутрь.

– Великие господа, прошу, – невнятно, путая слова, затараторил мужчина. Растерявшись в кромешной темноте, он чуть не упал, но Амсет, пребывающий сегодня в особенно хорошем расположении духа, придержал его за плечи.